Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века. Елена Швейковская

Ивана зять Елизар Никитин» 20 лет с женой Улитой Ивановой 25 лет, дочерью дворовладельца, и их годовалым сыном Иваном. В 1710 г. «Иванов зять Елизар не написан для того, что в то время был в работниках в Санкт Питербурхе», вернувшись откуда примерно за два года до 1717 г., он женился и вступил в хозяйство тестя. В переписи 1710 г. еще числились братья Ивана Иванова: Никита с женой, Яков с женой и с детьми Федором и Анной, которые «умре тому пятой год». Примечательно указание текущей переписи 1717 г. о том, что именно «у него ж Елизара живет», а не у его тестя, обозначенного главой двора, Борис Иванов 30 лет с женой Матреной Ивановой 32 лет[152]. Оно подчеркивает положение зятя, обретшего самостоятельность в хозяйстве 50-летнего тестя. Обратим внимание на возраст обитателей двора: вдовцу И. Иванову – 50, его зятю Елизару – 20 лет. Получается, что Елизару в момент проведения переписи 1710 г., когда он был в Петербурге, было около 13 лет, и он не достиг 15-летия, возраста совершеннолетия. Разумеется, молодые люди начинали работать в хозяйстве рано и к повзрослению овладевали разными трудовыми навыками. А регламентировался ли возрастной критерий для использования молодых мужчин на тяжелых строительных работах, тем более в возводящейся столице, неясно. Доходившие до мест разнарядки[153] говорят о числе и специальностях требовавшихся в Петербург работников. Понятно, что мобилизованные крестьяне, не имевшие необходимого ремесла, использовались на черных работах. Труд малолетних работников, размер оплаты которых был ниже (составлял примерно 80 %), чем взрослых, применялся, например, при сооружении Александро-Невского монастыря[154]. Обстоятельство, что по возвращении из столицы Елизар не вернулся в отчий дом, а «принялся» зятем, вероятнее всего оценить как вынужденное. Факт, что живущему у Елизара женатому Борису Иванову было 30 лет, а его вполне допустимое родство с И. Ивановым, тестем Елизара, не показано, косвенно говорит об обретенной за время пребывания в Петербурге житейской силе, позволившей ему преодолеть старшинство Бориса и совершать независимые действия.

      В поместье Артемия Петровича Волынского в д. Подолец Сямской вол. был двор 57-летнего вдовца Ивана Федорова с сыном Тимофеем 30 лет и его женой-ровесницей, с их сыновьями 6 лет и 1 году, вторым женатым сыном 22 лет (жене 26), а также 13-летней дочерью. В книгах 1710 г. Тимофей не был записан «для того, что в то время был в работниках в Санкт Питербурхе». В том же поместье в д. Горбово имелся населенный двор из 12 человек, который возглавлял вдовец Иван Григорьев 77 лет. У него – 2 женатых сына зрелого возраста, одному Сергею и его жене по 37 лет и их 4-м детям от 13 до 2 лет, второму Ермоле 30, а его жене Марфе 28 лет и их сыну 4 года и дочери 1 год, также с ними жила 27-летняя дочь дворохозяина. В переписи 1710 г. «помянутый Иванов сын Ермола не написан для того, что в то время был в плотниках в Санкт Питербурхе»[155]. Один из этих 30-летних крестьян со строительства северной столицы вернулся в свою деревню около семи лет назад, видимо, вскоре после переписи 1710 г., ибо у него 6-летний сын, а второй,

152

Там же. Л. 578об.

153

См. их примеры в данной главе выше.

154

Семенова Л. Н. Указ. соч. С. 57–58, 156.

155

РГАДА. Ф. 350. № 556. Л. 506, 507-507об.