Доминум. Полина Граф

это устраивает? Калечить и губить других для очередной передышки в безопасности. Что это за существование? А я скажу тебе: это неправильная жизнь, следы которой мы можем стереть, будто ничего и не было. И для этого ты должен только сказать, где остальные падшие. После этого все будет в порядке. Я обещаю.

      Казалось, падший клюнул. Было видно, в какое волнение его привело предложение Коула. Я сам недавно бежал от обнуления как от огня, а вот Гектор был бы рад ему. Какую жизнь надо вести, чтобы видеть в этой процедуре спасительный путь?

      Гектор напрягся и спросил:

      – И тогда вы отпустите меня к приземленным?

      – Мы можем лишь зачистить твои эфиры и стереть память, но ничто не сможет исправить того, что в тебе звездный Свет. Его никак нельзя ни спрятать, ни загасить. Сплиты будут продолжать охотиться за тобой.

      – Так вы просто заставите меня быть протектором?

      – Зато ты будешь прощен.

      И тут Гектор залился неприятным клокочущим смехом. От меня не укрылось, как Стеф сжал кулаки до побелевших костяшек, а Дан стиснул челюсти. Я чувствовал исходившую от них безысходность. Но они огорчились не тому, что от них ускользнул шанс отловить падших. Просто Коул лишний раз напомнил нам о том, почему протекторы все еще здесь и почему никто не может уйти.

      – Он не хочет просто забыть, – мрачно произнес Дан. – Он мечтает, чтобы этой жизни, связанной с миром Эквилибриса, не было.

      – Но он уже его часть, – отметила Ламия, опустив плечи. – Как и мы все. Если ты узрел мир Эквилибриса, то уже не найдешь дороги обратно. Тебе придется сражаться…

      – …и умирать за него, – договорил я.

      Коул ждал, пока Гектор, успокоившись, не выдал:

      – Иди на хер со своим прощением! Ты совсем кретин?! Это одно и то же! Та же смерть, тот же Обливион! Забвение! Вот как все закончится, если жить под гнетом звезд. А если вы просто убьете меня, то моя душа спокойно отправится по дальнейшему пути. Так что этот вариант самый гуманный, не находишь? И я лучше выберу его, чтобы попасть туда, куда твоя душа уж точно не доберется, ты, жратва сплита!

      Змееносец потерял терпение и, махнув остальным, вышел к нам. Пабло собрал свои инструменты и, вслед за Сарой покинув камеру, закрыл дверь.

      – Черт, – проворчал Коул, приглаживая черные волосы. Нерв у его правого глаза заметно подрагивал. – Нам нужно узнать, где падшие. Такой шанс выпадает нечасто.

      – Гектор не рассказал ничего полезного, – сообщил ему Пабло, просматривая заметки. – Но было несколько эфирных всполохов. Я все обработаю и сообщу, на какие темы давить, чтобы он поддался.

      – Еще разговоры? Бросьте, я же предупреждала, – хладнокровно сказала Сара, положив руки на грузный рабочий пояс. – Нужно показать ему, что мы настроены решительно.

      – Мы не можем его пытать. – Дан резко посерьезнел. – Во-первых, мы не звери, во‐вторых, это грязно и неэтично, в‐третьих…

      – Давайте отрежем ему лицо! – воодушевился Стефан, впервые на моей памяти так светло и чисто улыбаясь. – Ну пожалуйста. Это недолго, я…

      Дан