В тихом омуте. Елена Владимировна Сафина

он. Наверное, стоит сказать спасибо тому, кто ненароком умудрился меня разбудить, потому что уснула я не в самой удобной позе в подвесном плетеном кресле в саду.

      Сообщение пришло от моего редактора и по-совместительству подруги – Маши:

      «Жаль прерывать твой отпуск, но, возможно, тебя это заинтересует. Ссылки на документы отправила тебе на почту»– значилось в сообщении.

      На самом деле, назвав отпуском мое нынешнее безделье, Машуня, конечно же, мне польстила. Пару недель назад в издательстве вышла моя новая книга, и неплохо пополнившийся, в связи с этим, счет в банке, позволил мне устроить себе небольшой перерыв. Идея для нового шедевра снизойти на меня не спешила, и я не придумала ничего лучше, как предаться лени. Совсем уж бесполезным мое существование в последние дни все-таки не было: например, я наконец-то посадила розы в саду, едва не пропустив положенные сроки уходящего сезона. Розы все еще цвели, но я подозревала, что посадка под зиму вряд ли придется им по душе. Тем не менее, каждый раз, проходя мимо цветущих кустарников, меня переполняло чувство гордости за совершенный подвиг. Гордиться чем-то – вообще приятно, жаль только, что не так часто мне это удается.

      Еще я затеяла уборку в доме, но мой энтузиазм заглох где-то на уровне средней полки шкафа, в котором я решила навести порядок и выбросить все, к чему не прикасалась последние года три. Вещей оказалось слишком много, и с каждой из них была связана своя история, что, вкупе с нахлынувшими воспоминаниями, очень замедляло процесс уборки. Прав был тот человек, который изрек, что, решив избавиться от каких-то вещей – не приведи Вас Бог начать их рассматривать. Точностью формулировки похвастать не могу, но суть ее – что-то в этом роде.

      В целом все остальное время я проводила в уютном плетеном кресле в саду, наслаждаясь последними теплыми днями, время от времени перечитывая любимые книги в компании с чашкой горячего чая. Наверное, в таком же ритме я могла бы пребывать и дальше, но если Маша решила прервать однообразие в моей жизни, ничего против я не имела.

      Попав наконец-то ногами в тапочки, я поднялась и прошла в дом. Время – одиннадцать вечера. Уснуть сейчас вряд ли получится. Я сварила кофе и устроилась с ноутбуком за барной стойкой.

      Непрочитанных писем в почтовом ящике было предостаточно, но игнорируя их, я открыла последнее от Маши. Никаких примечаний, только ссылки. Сделав глоток кофе, я отставила чашку в сторону, и пальцы привычно запорхали по клавиатуре. Несколько фотографий не самого лучшего качества, ссылки на статью в новостной ленте, скриншот интервью… На первый взгляд ничего необычного. Многие истории так заканчиваются, не успев начаться. На одной из черно-белых фотографий деревенская улица, переметенная снегом так, что дорога едва угадывалась. Вдоль улицы с обеих сторон неровными рядами стояли деревянные домишки, утопающие в сугробах. На забор палисадника под тяжестью снега склонялись голые, безжизненные ветви некогда цветущей сирени. Жизнь словно остановилась. На обесцвеченной фотографии дома казались почти что черными, словно после пожарища. Возле одного из домов – покосившаяся дровница, вызывающая уважение своим противостоянием земной гравитации. В целом, запустение на лицо, а еще хандра, навеянная безликим зимним пейзажем. Глядя на фотографию, казалось, что она сделана лет тридцать назад – но если верить дате на обороте – в феврале этого года. Я снова перевела взгляд на фотографию, пытаясь понять, что с ней не так. Вся атмосфера кадра в целом казалась застывшей декорацией к спектаклю – нарочито небрежной, но все равно какой-то не живой.

      Пробежав глазами статью под фото, я откинулась на спинку стула, задумавшись. Содержание вполне себе соответствовало посредственной газетенке с посредственными представлениями о сенсациях. А возможно, что новость об утонувшей девочке и была той единственной сенсацией для масштабов глубинки, где умудрилась затесаться деревушка под названием «Оршинский Погост».

      На тему произошедшей трагедии с журналистом общался один из местных жителей – мужчина средних лет с ничем не привлекательной внешностью, явно страдающий с перепоя. Видимо, других кандидатов для интервью на тот момент поблизости обнаружить не удалось. В целом о трагедии мужчина говорил неохотно: – ну да, девочку жалко, в проруби – лед на реке коварен, что делала одна на реке – а кто ж теперь разберет… Но когда с легкой руки журналиста, наводящими вопросами подталкивающего собеседника в нужном направлении, речь зашла о сверхъестественном – мужчина явно оживился. Отвлекся на историю тамошних мест, между делом припомнив пару случаев, сродни местным легендам-страшилкам. Тем самым статья отклонилась от первоначальной темы и явно ушла в мистический контекст.

      Я взглянула на часы – два часа ночи. На что я трачу свое время? Гражданам с перепоя, согревающимся в зимнюю стужу не самым замысловатым способом, часто мерещится всякая чертовщина. Неужели Маша решила таким вот нехитрым образом посредством деревенского фольклора подкинуть мне тему для новой книги? Фантастика, как жанр – конечно моя тема, если быть точнее – я в своих книгах развенчиваю мифы о сверхъестественном. Просто в жизни, как показывает практика, все гораздо банальнее – любое самое необъяснимое происшествие чаще всего имеет под собой вполне