Муравечество. Чарли Кауфман

его использовать, возможно, в следующей лекции для Международного общества любителей антикварных кинопроекторов (МОЛАК). Они люди с юмором.

      Мужской туалет – это кошмар. Можно только догадываться, чем люди занимаются в общественных туалетах, если в результате по стенам размазаны фекалии. И это не редкое явление. И все же – как? Вонь невыносима, а бумажных полотенец нет, только сушилка для рук, которые я презираю, потому что из-за них нет ни единого шанса повернуть дверную ручку, не коснувшись дверной ручки, а я не хочу к ней прикасаться.

      Поворачиваю мизинцем и большим пальцем левой руки.

      – Левый большой и мизинец, – говорю я, чтобы закрепить в уме, какими именно пальцами нельзя тереть глаза или ковыряться во рту и в носу до тех пор, пока не найду нормальное мыло и воду. – Я надеялся разжиться у вас водой и бумажными полотенцами. Для лобового стекла, – говорю я юной афроамериканке.

      – Вам нужно что-нибудь купить.

      – Хорошо. Что порекомендуете?

      – Я порекомендую что-нибудь купить, сэр.

      – Ладно. Я буду «Кока-колу».

      – Размер?

      – Большую.

      – Маленькая, средняя, бигги.

      – Бигги «Кока-кола»? Такая бывает?

      – Да. Кола бигги.

      – Значит, «Кока-колу» бигги.

      – У нас нет «Кока-колы».

      – Хорошо. Что у вас есть?

      – «Оригинальная прогулочная кола „Слэмми“». «Оригинальный прогулочный рутбир…»

      – Хорошо. Я буду колу.

      – Какой размер?

      – Большую.

      – Бигги?

      – Да, бигги. Простите.

      – Что еще?

      Я хочу ей понравиться. Я хочу, чтобы она знала, что я не какой-нибудь привилегированный поганый расистский еврей с севера. Прежде всего, я встречаюсь с афроамериканкой. Я хочу, чтобы она об этом знала. Я не знаю, как упомянуть эту деталь в контексте данного разговора на столь раннем этапе наших отношений. Но чувствую ее презрение и хочу дать знать, что я не враг. Также хочу дать ей знать, что я не еврей. Между афроамериканским и еврейским сообществами исторически существует напряжение. Моя еврейская внешность – мое проклятие. Поэтому я стараюсь почаще платить кредиткой. Я куплю с нее «Слэмми-колу». Может быть, тогда бумажник случайно откроется на фотографии моей афроамериканской девушки. И она увидит, что моя фамилия Розенберг. Не еврейская. Ну, не только еврейская. Она вообще поймет, что не только? С моей стороны неправильно предполагать, что она необразованна. Это расизм. Как любит говорить моя афроамериканская девушка, мне нужно почаще чекать свои привилегии. И тем не менее я встречал многих людей самых разных рас и этнических групп, которые не знали, что Розенберг – это не еврейская фамилия, ну, не только еврейская. Я предполагал, что они знали. Но позже в разговоре они начинали говорить о Холокосте, дрейдлах или гефилте-фиш, пытаясь таким образом проявить вежливость, найти общую тему. И тогда я пользуюсь возможностью, чтобы сказать, что Розенберг