Муравечество. Чарли Кауфман

Читать онлайн.
Название Муравечество
Автор произведения Чарли Кауфман
Жанр
Серия Vol.
Издательство
Год выпуска 2020
isbn 978-5-6044959-7-1



Скачать книгу

за данность гравитацию в фильме. Ибо когда мы говорим о фигуральном человеческом притяжении, то часто забываем, что для истинного понимания человеческого состояния критически необходимо буквальное земное притяжение. Никто не защищен от его бремени, и в то же время мы должны быть благодарны за то, что оно не дает нам улететь в космос, чтобы взорваться в космическом вакууме, или что там происходит в космосе (я не ученый, хотя в Гарварде посещал дополнительные занятия по horror vacui[18]). По-настоящему великие и рефлексирующие персонажи в кино всегда помнят об этой дуальности, а обнаружить ее можно, только если смотреть, как они ходят вверх ногами – каждый шаг становится одновременно и молитвой, и божьей карой.

      Старик смотрит на меня.

      – Я незрим, – говорит он. – В «Очаровании». Потому что фильм снят с моей точки зрения. Режиссер экспериментировал с формой. В каждой сцене я стоял под камерой. Я был маленьким мальчиком с плоской головой, так что я подходил. Я есть в титрах. «Незримый мальчик – Инго Катберт».

      – Конечно! – говорю я.

      Внезапно фильм обретает смысл. Мальчик! Ну разумеется! Незримый мальчик! Рассказчик! Тот, кто видит сон. Это же все меняет! Как много новых вопросов сразу. Почему мальчик? Почему режиссер выбрал…

      – Погодите. Сколько лет вам было в 1914-м?

      – Шесть, – говорит он.

      Почему режиссер выбрал шестилетку – мальчика, очевидно, еще не развитого сексуально, – чтобы тот видел сон, фантазию о взрослой женщине? Это кажется…

      – Погодите. Вы родились в 1908-м?

      – Тысяча девятьсот четырнадцатый был годом перемен, – говорит старик, не обращая внимания на мой вопрос. – Мы знали, что нам осталось всего три года до вступления в Первую мировую и что почти сразу же запланирована Вторая мировая. Уж что-что, а пунктуальность у немцев в крови. Поэтому…

      – Как вы могли знать, что принесет будущее? – спрашиваю я.

      – У нас были предсказатели, – говорит он. – Понимавшие квантованную природу времени. Физика только набирала силу, и каждый пытался запрыгнуть на подножку этого поезда. Художники, писатели, даже гадалки. Всё не то, чем кажется.

      – Это я знаю, – сказал я. – Я сам это только что сказал! Вы читали мою книгу о «Горчице»?

      – Я не то чтобы фуди.

      – Я про фильм «Горчица».

      – А, – говорит он. – Еще нет, но она лежит у меня на прикроватном столике.

      – Правда?

      – Конечно.

      – Почему «конечно»? – спрашиваю я.

      Он медлит, затем говорит немного поспешно:

      – Просто давно интересуюсь кино. Как бы то ни было, речь о том, что мир менялся. Женщины ставили под сомнение свои социальные роли. Мужчинам предстояло умереть на далеких полях сражений. Искусство кино, хоть и вышло из младенческого возраста, несомненно, находилось в подростковом, в гебе-периоде – по-моему, это так называется.

      – «Гебе»? Имеется в виду оскорбительное обозначение



<p>18</p>

«Боязнь пустоты» (букв. «боязнь вакуума», лат.) – термин, обозначающий избыточное заполнение художественного пространства деталями.