Муравьёв-Амурский, преобразователь Востока. Александр Ведров

через полгода узнаешь, – прозвучало царское опасение…

      Пояснения об атмосфере придворного общества и закулисных интригах Муравьёву дал генерал Головин, под началом которого губернатор служил на Кавказе. В числе других наставлений было и такое: «Не желаю тебе увлечься раболепным уважением к кумиру, пред которым мнимо просвещенная Европа преклоняет колена». Оно и сказывалось на торможении муравьёвских начинаний Государем, не отошедшим от упоения победой над Наполеоном. Самодержец держал в узде не только рвавшегося к реформам и преобразованиям Муравьёва, но и всю застоявшуюся Россию, пока она не испытает встряску в Крымской военной кампании.

      – В Сибири народ распущенный, дак возьми их хорошенько в руки, – напутствовал император на заключительной встрече.

      Но оказалось, что в этом деле Муравьёва наставлять было излишне – скорее, сдерживать. Он ворвется в Сибирь, как лев рыкающий, и с первого дня начнет крушить направо и налево, словно оказался в кавказской сече. Местные князьки не знали, куда бежать.

      Екатерина Николаевна прихватила из Парижа попавшуюся ей брошюру «Военные максимы и мысли Наполеона», ставшую мужу незаменимой настольной книгой. Муравьёв не расставался с ней, обращаясь в запутанной обстановке и принятии трудных решений к полководческой мудрости и организаторскому опыту великого корсиканца, и не уставал благодарить Катеньку за догадливость в подборе лучшего подарка духовного свойства.

      Февраль 1848 года. Генерал-губернатор всея Сибири прибыл в Красноярск, где взялся за дело о «золотых казенных остатках». Б. В. Струве писал в своих «Воспоминаниях о Сибири»: «Никогда и нигде подкуп не проявлялся в такой нахальной форме и в таких широких размерах, как в золотопромышленности». По схеме казнокрадов, при зачислении очередного прииска в «казенные остатки» в столицу направлялось ходатайство о присвоении права на его разработку какому-то высокопоставленному лицу. Странная складывалась картина: промышленность имелась, а доходов в казну – никаких.

      Торжественный прием прибывшему генерал-губернатору, назначенный в Канске Енисейской губернии богачами Машаровыми, владельцами крупных золотых приисков, обернулся конфузом и отказом Н. Н. Муравьёва от установления еще и не начавшихся отношений. Чиновники и купцы мигом смекнули, с кем впредь придется иметь дело, а братья Машаровы через положенное время были объявлены несостоятельными должниками. Им и столичные связи не помогли. Период безнаказанного казнокрадства и сибирской вольницы перечеркнут одним днем.

* * *

      Из Красноярска – в Иркутск, в губернаторскую резиденцию, прозванную горожанами Белым домом, близким по проекту к столичному Смольному дворцу. Красивейшее здание с белыми колоннами, построенное еще в 1804 году по канонам строгого классицизма, в традициях античной архитектуры, сравнивали с царским дворцом. Величественным фасадом оно располагалось на берег Ангары, несшей перед окнами чистейшие байкальские воды. Южная часть дома выходила в сад, в котором