.

одержал лишь одну победу, да и то за счет своего несомненного таланта, но разве это достойный результат для привыкших побеждать итальянцев?!

      Консальво должен изнутри оценить работу команды и представить отчет начальнику департамента, ему в свою очередь держать ответ перед министром, а тому… даже подумать страшно. Дуче, уделяя внимание не только социальным и экономическим вопросам, заботясь о благе граждан, не забывал и о престиже страны. А что будет с продажами могучего концерна «Примо Андреа», дающего тысячи рабочих мест простым людям, если в гонках его машины будут терпеть неудачу за неудачей? И самое страшное – на глазах этих же самых людей.

      Короче говоря, Консальво осознавал всю серьезность задачи и вчера весь день провел в боксах, ковыряясь в бумагах и провоняв машинным маслом с подошв и до кончиков пальцев. И то, что он чуть расслабился вечером, никак не повлияет на его настрой. И крупно ошибается тот, кто полагает, что роскошная трапеза и актрисы, которых он даже толком и не помнил, склонят его к необъективным выводам.

      Внизу, под трибунами, тоже хватало народу. Консальво мрачно продирался сквозь возбужденную толпу. Да, Марио предлагал сначала насладиться гонкой, а потом уже все обсудить. Но увиденное не доставило восторга. Да и кто такой Марио, пусть и талантливый, но наемный рабочий, против него – проводника воли высшей власти страны?

      В боксах царила расслабленная атмосфера. Меж тем, радоваться нечему. Одна машина Перона уже покинула гонку – беспомощно замерев где-то в лесу (а с трибуны и не видно, что красных силуэтов стало меньше). На машине Кавалло барахлила коробка передач, и он уже дважды заезжал в гараж, хотя до конца исправить неполадку в условиях гонки невозможно.

      Сам Марио ходил невозмутимый, в своих непременных черных очках. С чего, спрашивается, столь ледяное спокойствие?!

      – Что там, Марио? – требовательно спросил Консальво. Ах, как же хотелось бокальчика холодной сангрии! Но надо терпеть.

      – Впереди три «Рамберт». Наши лучшие машины на четвёртом и шестом местах, но все еще может случиться.

      – Мы не должны надеяться на случай, Марио, – тон Консальво стал назидательным. – Разве этого ждут итальянцы на трибунах и радиослушатели, что жадно прильнули дома к приемнику?

      Вскоре на смену резины заехал Джон Милтон, и разомлевшие на жаре механики чуть ли не минуту (он следил по секундомеру) меняли колеса.

      – Почему они лежат на полу? Пусть будут в готовности, – шипел Консальво.

      – Люди не могут быть постоянно начеку. Когда-нибудь мы доживем до тех времен, когда в машине будет радиосвязь и гонщик милостиво сообщит, что изволит заехать, – ответил Монетти. – Пока мы можем только догадываться о его намерениях. Никому из нас не известно состояние его резины или техники.

      Они беседовали буквально в нескольких метрах от трассы. Машины, обдавая ветром, проносились совсем рядом, людей от них ничего не отделяло. Консальво поежился, представив