Искушение Евы. Айрис Джоансен

на скользящие по стеклу «дворники». – Ладно. Поговорим. Как Мануэль?

      – С ним все хорошо. Как будто ничего и не случилось. – Ева помолчала. – А что ты сделал с Риком Лазаро?

      – Кто сказал, что я что-то сделал?

      – Что ты сделал?

      Джон покачал головой.

      – Тебе лучше не знать. Пришлось потрудиться, чтобы он понял, как полезно бывает покаяться.

      – Зачем ты так с ним?

      – Мне было легче решить проблему, чем тебе. А ты сама сказала, что хочешь помочь Розе.

      – Какая разница, сказала или не сказала?

      – Разница большая. Я тебе хотел угодить.

      – Почему?

      – А ты сама как думаешь? Потому что хотел, чтобы и ты угодила мне. Как говорится, ожидал дохода от инвестиций.

      – Думал, если сделаешь что-то для Розы, я лягу под тебя?

      Он вздохнул:

      – Ну, если ты хочешь вот так, напрямик…

      – Да, хочу. Не терплю тех, кто ходит вокруг да около. И я не посылала тебя разбираться с Лазаро. Хотя и могла бы, если бы считала, что это поможет. Его давно пора было проучить.

      – Верно.

      – Но расплачиваться с тобой передком не собираюсь. Ерунда какая-то.

      – Не ерунда, если рассматривать это как взаиморасчет. Я просто надеялся подтолкнуть тебя в желательном направлении. – Он вскинул бровь: – Получилось?

      – Нет.

      – Что ж, придется попробовать еще. – Они уже добрались до места, и Джон остановился у тротуара напротив ее дома. – Это только начало.

      Дождь стучал по крыше, усиливая ощущение интимности.

      Именно этой интимности Ева старалась избежать, а теперь вдруг оказалось, что старания были напрасны.

      – Спасибо, что подвез. – Она потянулась к ручке дверцы. – Спокойной ночи.

      – Дождь не перестал. Посиди еще немножко.

      – Хочу лечь пораньше. Завтра в школу.

      – Что, мама волнуется за доченьку?

      – Нет.

      – Ты так напряглась, когда я упомянул про наркотики. Приняла на свой счет? Мать наркоманка, да?

      Ева уклонилась от прямого ответа.

      – Я ненавижу то, что они делают с человеком.

      Джон кивнул:

      – Понятно. Значит, наркоманка. Мне они тоже не нравятся. Мой дядя принимал их по назначению врача и стал другим человеком. По тебе это сильно бьет?

      – Хочешь знать, распускает ли она руки? Нет, с ней ничего такого не бывает. Ей надо, чтобы все было красиво, мило, и она смотрит на мир через дымку крэка. Даже не замечает, что на самом деле мир вокруг рушится, рассыпается.

      – Невеселая у тебя жизнь.

      – Я справляюсь! – резко отозвалась Ева. – Так что жалость оставь при себе – мне она не нужна.

      – А я тебя и не жалею, – улыбнулся он. – У меня есть цель, а жалость бы только помешала получить, что нужно.

      – Почему? – спросила Ева, глядя не на Джона, а перед собой. – Почему ты выбрал меня? Я не какая-нибудь роскошная красавица. Даже не особенно симпатичная.

      – Не особенно, – уже без улыбки согласился он. – Слишком худая и на кинозвезду совсем не похожа. Но я смотрю на тебя и не могу оторваться.