Третий поезд. Стихотворения. Дмитрий Казарин

обратили вниманье?

      Но бывало. В то время

      средь многих девчат выделялась

      чернокудрая Машенька

      из параллельного класса.

      Грудь полней, чем у сверстниц,

      и легкий пушок над губой…

      Да какая там грудь

      у девчонки двенадцатилетней

      за цигейковой шубкой,

      шарфом, свитерком и т. д.?

      Смех, и только!

      Однако у Машеньки был старший брат —

      не последний в шпане подростковой,

      и Машка-иуда

      на меня показала.

      Так был на снегу я распят,

      что в тот памятный вечер

      меня не хватило на чудо

      вознесенья обратно на горку.

      Побитый, домой

      возвращался я с другом,

      который не мог заступиться,

      но зато мог помочь приподняться,

      пальто отряхнуть.

      Шли двором интернатским,

      и там под фонарным столбом

      увидали мальчишку.

      Он плакал, размазывал сопли.

      Подошли и спросили,

      мол, что за беда у тебя?

      – Потерял авторучку, —

      Ответил мальчишка сквозь слезы.

      – Авторучку? Какую?

      – Обычную, с синею пастой.

      Здесь в снегу потерял

      и никак отыскать не могу.

      Под фонарным столбом

      вместе с ним ковыряли мы снег.

      Не смогли отыскать и втроем,

      и понуро пошел

      тот мальчишка в слезах

      по тропинке к дверям интерната…

      Забываю обиды свои,

      оглянувшись назад.

      Из-за ручки не плакал навзрыд,

      в интернат меня мать

      не сдавала, хоть жили мы,

      мягко сказать, небогато.

      Отобравший ту ручку

      не пастой рисует расклад.

      Как и прежде стоит интернат.

      А вот Машенькин брат

      осужден был за что-то

      и сгинул в тюрьме пересыльной.

      Давний друг мой

      окончил юрфак и теперь – адвокат.

      Пирожки продает

      черноусая Марья в коопторге.

      Покупал как-то раз,

      обсчитала меня на полтинник.

      В классе пятом-шестом

      мы ходили кататься на горку

      (насыпь бомбоубежища

      или картофельный склад)

      через двор интерната,

      в вечернее время пустынный…

      Из барачных воспоминаний

      Я двадцать лет с ним прожил

      через стенку…

Е. Рейн «Алмазы навсегда»

      …а жили мы в бараке деревянном,

      сработанном еще рабами Рима,

      ну, то есть до семнадцатого года.

      По имени промышленника Круппа

      он назывался крупповский барак.