Демонолог. Эндрю Пайпер

голос, кажется, слегка оживляет врача, и он включает мощный фонарь, ослепляя меня.

      – Le mie scuse[22], – говорит он, опуская луч фонаря.

      – А свет здесь что, не горит?

      – Электричества нет. Во всем доме.

      – Почему?

      – Я не спрашивал. Полагаю, он… – Он запинается, подбирая нужное слово. – Не подключен к сети.

      Тут я впервые имею возможность рассмотреть лицо незнакомца. Его черты подсвечены снизу опущенным лучом фонаря, так что паническое выражение на нем смотрится совершенно карикатурно.

      – Почему вы этим занимаетесь? – спрашиваю я. Один этот вопрос вызывает у него приступ неудовольствия и недоумения.

      – Я не могу вам это сказать.

      – Кто-то заставляет вас это делать?

      – Не бывает действий без выбора, – отвечает мой собеседник, произнося эти слова со слегка модулированным акцентом, словно повторяя чей-то еще ответ на этот же вопрос.

      – Здесь безопасно?

      Вопрос звучит жалко и поспешно, но настойчиво, что несколько удивляет меня самого, но вовсе не удивляет врача, который на секунду прикрывает глаза, словно спасаясь от какого-то воспоминания, вызывающего у него безнадежные сожаления.

      Потом внезапно он резким движением тянется к чему-то, лежащему на столе позади него, и луч фонаря в другой его руке описывает круговое движение, демонстрируя, что мы находимся на лестничной площадке, где имеются три закрытые двери. В этом помещении нет никаких украшений или произведений искусства. Только едва заметный блеск влаги на белых стенах.

      Врач снова направляет луч на меня, прямо мне в грудь. И я вижу, что он протягивает мне нечто похожее на новенькую цифровую видеокамеру.

      – Это для вас, – говорит он.

      – Она мне не нужна.

      – Это для вас.

      И он роняет камеру мне в руки.

      – И что я, как вы полагаете, должен с ней делать?

      – Мне не говорили, что вам нужно делать. Велели только передать ее вам.

      – Такой договоренности не было.

      – Не было никакой договоренности, – говорит венецианец, словно подавляя взрыв грубого смеха. – Что вы с ней будете делать, профессор, – это вам решать.

      Врач сдвигается с места. Сначала я решаю, что он намерен сопроводить меня за одну из дверей, которую сейчас откроет, или, может быть, повести меня дальше, на следующий этаж. Но он просто обходит меня – я чувствую кислый телесный запах, когда он проходит рядом, и, как я понимаю, намеревается спускаться по лестнице обратно вниз.

      – Что вы намерены делать? – задаю я очередной вопрос.

      Он останавливается. Направляет луч света на самую дальнюю дверь.

      – Per favore[23], – говорит он.

      – Вы подождете меня? Внизу? Вы будете здесь, если мне понадобитесь, да?

      – Per favore, – повторяет он. Его лицо так пожелтело, что теперь он очень напоминает человека, который прилагает все усилия, чтобы сдержаться и успеть добежать до ближайшего туалета, прежде чем его вырвет.

      «Только на одну минутку!»

      Это

22

Извините меня (ит.).

23

Пожалуйста (ит.).