Любовь как война. Ольга Володарская

А что?

      – Муж сказал, будто бы мужчина показался ему смутно знакомым.

      – Но он же не видел его лица.

      – Да, но на шее у него татуировка, чайка какая-то, что ли? Когда муж упомянул об этом, я сразу вспомнила, что молодой человек с такой же наколкой иногда захаживал к вам.

      – К нам заходил молодой человек с татуировкой сокола.

      – Может, это он. Птица, в общем.

      Ольга Алексеевна мысленно возмутилась – как можно спутать сокола с чайкой? Но тут же отбросила эту мысль, сосредоточилась на другой и… Вскрикнула!

      – Что такое? – испугалась соседка.

      – А волосы у него какого цвета?

      – У сокола? – неуверенно протянула Орехова.

      – У покойника!

      – Темные с проседью, – ответил за нее муж, вышедший в подъезд не в своем привычном одеянии – семейных трусах и майке-тельняшке, а в спортивных штанах и футболке. Приготовился встречать полицию. – А на макушке круглая маленькая плешь…

      Оля кивнула.

      – Это мой бывший ученик Костя Перфилов… – проговорила она.

      Тот, кого они хорошо знают!

      Глава 2

      Боря не верил своим глазам.

      Даааа лаааадно?

      Так, нарочито растягивая «а», говаривала его последняя пассия, если во что-то не верила.

      – Я не купил тебе спортивную тачку не потому, что пожадничал. Просто ты отвратительно водишь и на такой машине разобьешься.

      – Да ладно!

      – Отдых на Галапагосах круче, чем на Пкухете.

      – Да ладно!

      – Земля крутится вокруг солнца, а не наоборот.

      – Да ладно!

      Эту фразочку Боря вспомнил, стоя на Пресненской набережной и глядя на махину Москва-сити.

      В родном городе он не был десять лет, и этот строящийся деловой район он видел впервые. И, надо сказать, он ему нравился.

      …Из Москвы Боря уехал в тридцать. Предложили хорошую работу в Швеции, и он, недолго думая, рванул за рубеж. Три года в Хельсинборге прожил, затем два в датском Копенгагене и столько же в германском Дрездене. Вкалывал, как проклятый, по двенадцать-четырнадцать часов. Практически без выходных. Когда они выпадали, Боря отсыпался. Отдыхал два раза в год. Всегда уезжал куда-нибудь на тропические острова. И там отрывался по-настоящему… по-русски! Мог нажраться вхлам и сплясать на барной стойке. Послав обслугу, запрыгнуть ночью голым в бассейн. Усесться на крышу такси и кататься так по городку. Отвалить проституткам-негритянкам сотню баксов только за то, что они споют «калинку-малинку». Там, на отдыхе, он общался только с соотечественниками, выискивая их по всем курортам. Когда же возвращался «домой», то держался от русских подальше. Свяжешься с ними, будет не до работы. А Боря не мог позволить себе расслабляться. У него была цель! Когда Борис уезжал из России, он сказал себе: если к сорока я не стану богатым, то брошу все и подамся в бомжи. Потому что считал: свободными могут быть только те, у кого много денег, и те, у кого их нет вовсе.

      Боря был отличным специалистом. К тому же трудоголиком. Поэтому он очень