Таинственный сапфир апостола Петра. Наталья Александрова

глаза на Алину. Та смотрела перед собой нарочито равнодушным взглядом, показывая, что разговор ее не интересует, как впрочем, и сама Агния.

      «Похоже, что придется подыскивать новую работу», – с грустью подумала Агния.

      Она не сказала, что, по ее мнению, с аварией дело нечисто.

      – И где Анатолий? – продолжал Лисовский.

      – Он остался в аэропорту, там непорядок с документами, не разрешают везти тело…

      Агния повернулась к Алине, сделав соответствующе скорбное выражение лица, и сказала:

      – Алина Михайловна, примите мои соболезнования.

      Та подняла на нее глаза. И в этом взгляде Агния прочла застарелую ненависть и презрение. Дескать, нужны мне твои соболезнования, как собаке пятая нога. Теперь я здесь хозяйка, а ты недолго будешь тут работать, уж я за этим прослежу.

      Агния мысленно пожала плечами и протянула Лисовскому ключ. Самой ей было трудно отстегнуть чемоданчик. Лисовский наклонился и заметил глубокую ссадину у нее на запястье. И сделал вид, что только сейчас понял про аварию.

      Вот уж это чистое вранье – Агния знала, что соображает он быстро, за то покойный Боровой его и держал.

      – Все так серьезно? – спросил он.

      – Я же сказала, что водитель в больнице, – огрызнулась она, – вы что – не слушаете меня? Да открывайте же скорее!

      Она готова была поклясться, что он нарочно дернул браслет, чтобы задеть ее рану. Запястье пронзила мгновенная боль, так что Агния едва удержалась от стона. Она закусила губу и решила завтра же заняться поисками новой работы. И пальцем не пошевелит, чтобы перед увольнением разобраться с делами, нарочно все запутает! Вот пускай они тут сами разбираются. Хотя и так ясно, что все, созданное Боровым, очень скоро пойдет прахом. Да ей-то, конечно, все равно, хотя жалко, и ее трудов столько вложено.

      На чемоданчик капнула кровь – эта скотина Лисовский ободрал ссадину до крови. Агния с удовлетворением увидела, что он не заметил и провел по капле рукавом своего дорогущего пиджака. Ничего, потратится на чистку, не обеднеет.

      Она набрала код на замке и откинула крышку. Кубок был на месте.

      – Ну вот, – сказал Лисовский и осторожно взял его в руки. – Алина Михайловна, смотрите!

      Он повернулся к подскочившей Алине, но что это…

      На месте камня глубокого синего цвета, камня, похожего на синий глаз, смотрящий из глубины веков, зияла пустота.

      Агния почувствовала, что сердце ее дернулось, но упало не вниз, а устремилось вверх и застряло где-то у горла. Она потрясла головой, стремясь избавиться от страшного видения, потому что… что это еще могло быть, как не видение, вульгарный глюк – от усталости, от недосыпа, от самолета… Она даже на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и поняла, что это не глюк и не наваждение. Кубок был на месте, но камень исчез. Он был вынут из кубка, причем довольно аккуратно, на взгляд Агнии – вполне профессионально.

      Осознав это, она неожиданно почувствовала, что кубок закружился, потом стал расти, приближаясь, и дальше ее накрыла вязкая тягучая темнота.