Лазурь. Параллель. Дарья Андреева

дыхание.

      Грунтовка была завалена мелкими ветками, но в целом практически не пострадала, сталкер шагал по ней уверенно и быстро, периодически оглядываясь на любой шум, хотя бы издали напоминавший звук мотора или человеческие шаги. Впрочем, встреча ждала его впереди: в какой-то момент Иван, посмотрев под ноги, обратил внимание на алые капли, густой цепочкой уходящие вперед и назад. Как долго он уже шел по ним? Сталкер напрягся. Это мог быть нуждающийся в помощи человек или – раненый разъяренный зверь. Оружия Иван при себе не имел. Газовый баллончик после урагана вышел из строя, а травматический пистолет, оставленный в палатке, сталкер так и не нашел. Оставалось только взять палку покрепче и надеяться, что обладатель кровавых следов окажется не опасным.

      Дорога петляла сквозь изломанный ночным ураганом лес. Сплошь усыпанная ветвями и листвой, она на удивление выглядела менее заброшенной, чем обычно: на смену холодной пустоте пришел хаос, разнообразивший картину, сделавший ее непривычной и новой. Настолько, что Иван, разглядывая ее, не сразу заметил, как за поворотом появился источник давешних кровавых капель. Впереди ковылял мужчина в серо-зеленой куртке лесничего. Его правая нога, облепленная влажной темной штаниной, неестественно гнулась вбок, из-за чего ее хозяин сильно хромал и шел, опустив голову, будто вконец обессилел от потери крови.

      Иван ускорился и шагах в десяти от человека внезапно услышал невнятную речь. Сталкер прислушался. Человек, всхлипывая, с придыханием бормотал:

      – Аёшка… сыо-ок! Аёш-шка…

      Иван догнал его и встревоженно заговорил:

      – С вашим сыном что-то случилось? Он пострадал из-за урагана?

      Человек будто бы не слышал его, продолжая мусолить одни и те же слова:

      – Сыо-ок… Аёшка! Папка едо… е-едо…

      Сталкер положил на плечо лесничего ладонь.

      – Вам нужна помощь?

      Тот остановился, слегка накренившись набок, и обернулся. Правая нижняя четверть его лица отсутствовала, точно стертая огромным куском наждачки, ошметки кожи над поломанными костями черепа еще кровоточили, и именно от них на земле оставалась та самая кровавая дорожка. Лоб человека был вдавлен вовнутрь, а над правым глазом из него торчала острая щепка. Перекошенный рваный рот задвигался, в пробитом длинным сучком горле забулькало, и лесничий на удивление ясно выдавил из себя:

      – Не дойдет!

      С этими словами раненый, больше похожий на живой труп, потянулся к Ивану. Тот от неожиданности уронил палку, дернулся назад, толкнув человека рукой, только что лежавшей у него на плече, и заорал. Ноги запутались в опавших ветках, Иван упал на спину и, не прекращая орать, резво попятился на четвереньках к краю дороги. Раненый неожиданно резво поковылял за ним. При каждом шаге кости коленного сустава выпирали вбок, словно старались вырваться наружу, одна только эта травма сделала бы любого человека полностью неспособным к передвижению, уже не говоря