Парламент Её Величества. Евгений Шалашов

че уж теперь реветь? Ты нам лучше скажи – подписал государь духовную али нет?

      – Да уж какая духовная, – поднялся с колен Иван Долгоруков. Вытащив из кармана огромный носовой платок, гулко высморкался и вытер слезы. – Я ж с ним все дни находился. Государь-от то в жар, то в холод кидался, бредил. А щас вот, перед тем как отойти, сказал: «Коней запрягайте, к сестрице в гости поеду!»

      Вельможи заерзали, качая париками, заахали – старшая сестрица императора Наталья уже полтора года как пребывала в усыпальнице Вознесенского собора, неподалеку от нелюбимой сестры Петра Великого – царевны Софьи.

      – Катька-то где? – поинтересовался Алексей Григорьевич.

      – Катерина Алексеевна, – поправил его двоюродный брат, князь Василий Лукич.

      – Для кого – Катерина Алексеевна, а для меня – дочь родная, Катька, – отмахнулся Алексей Григорьевич.

      Василий Лукич, полжизни посвятивший дипломатии, снисходительно улыбнулся:

      – Ты, Алексей Григорьевич, дщерь Екатерину Алексеевну один раз Катькой по-свойски назовешь, другой раз назовешь, в третий, а там, глядя на тебя, и остальные будут ее Катькой звать. А Катерина Алексеевна, как ты помнишь, – Ее Высочество государыня-невеста. Надобно, чтобы к ней со всем уважением относились.

      – Ах ты, совсем из головы вылетело! – насмешливо стукнул себя по лбу Алексей Григорьевич. – Иван Алексеевич, сукин ты сын, где дщерь моя, Ее Высочество государыня-невеста?

      – Катька, то есть Катерина Лексеевна, у тела покойного императора причитать изволит, – шмыгнул носом Долгоруков-младший.

      – Бедная девочка, – искренне вздохнул генерал-фельдмаршал Дмитрий Михайлович Голицын, а сидевший напротив него другой фельдмаршал, из Долгоруковых, Василий Владимирович, печально вымолвил:

      – А ведь сегодня свадьбу должны были играть… Не к добру корона-то слетела[5].

      – Ваньк, а кто там еще у государева тела? – поинтересовался отец, лукаво посмотрев на вздыхающих родичей.

      Иван сосредоточенно нахмурил густые брови, силясь припомнить, кто уже подошел попрощаться. Понятное дело, что спрашивают его не о дворцовых холопах или гвардейских офицерах, а о сильных людях.

      – Видел я там князя Трубецкого, Ивана Юрьевича, – начал перечислять Иван. – Ягужинский стоял. Вроде из попов только владыка Феофан прибыл.

      – Может, стоит и их к нам позвать? – спросил Василий Лукич. – Все-таки князь Иван – генерал-фельдмаршал, а владыка Феофан – первенствующий член Синода. Все попы у него чуть ли не с рук едят[6].

      Предложение Василия Лукича не нашло одобрения.

      – Владыка Феофан, он закон престолонаследия нарушил, – с чувством произнес князь Алексей Григорьевич. – После смерти Петра Алексеевича, императора нашего, супругу его беззаконную, Катьку, на престол благословил, в обход внука законного, царевича Петра.

      – Фельдмаршал

5

Во время помолвки императора Петра и княжны Долгоруковой с крыши кареты невесты сорвалась корона и упала в грязь.

6

Напомню, что в те времена слово «поп» не имело оскорбительного оттенка, который оно приобрело благодаря А. С. Пушкину.