Концы узла. Валерий Пушной

самом деле, так и было. Женщинам Фокин не оставлял места в бизнесе, он лишь использовал их, когда требовали интересы дела, да и то в узко определенных рамках. Никогда прежде Ольга не вникала в тонкости какого-либо бизнеса. Живя с Глебом, она, в общем-то, поверхностно интересовалась его делами. Потому сейчас глубоко внутри сожалела об этом. Ведь как было бы проще ориентироваться теперь. Однако ее природная сообразительность вдруг стала подсказывать, как можно попробовать спасти положение. Неожиданно для Фокина и Суприна, Ольга осмелилась прервать их и вступить в разговор. Лица партнеров нехотя повернулись на ее голос. Обезоруживающе улыбнувшись, она каждому с упреком посмотрела в глаза, точно осудила за то, что они, как два барана на узеньком мостике уперлись лоб в лоб рогами, мягко произнесла:

      – Разумеется, в таком виде дополнительный пункт неприемлем. Но у меня есть встречное предложение, – оборвала фразу, на некоторое время затихла, чтобы проверить реакцию Фокина и Суприна.

      Борис остановился, глянул на нее отчужденно, как на постороннего человека, мнение которого никого не интересует. Взгляд его однозначно говорил: не вмешивайся не в свое дело. Олег же на стуле выжидающе настороженно затих. Поглядел с интересом. Ага, это уже неплохо, смекнула она. Как будто появилась небольшая брешь. Потому более уверенно продолжила:

      – Остановимся на золотой середине. Не десять, а пять процентов.

      Воцарилась тишина. Партнеры получили пинок под зад. Они еще молчали, но Ольга почуяла, что камень с мертвой точки двинется. Будет или не будет предложение принято – неясно, однако в мозгах работа началась, пленку закрутили в обратном направлении. Слов не было. Но глаза бегали друг по другу, и их выражения менялись многократно. Наконец, Суприн произвел движение, крякнул и неопределенно пробормотал:

      – Да уж.

      Никто не понял, что это означало. Фраза повисла в воздухе. Расплывчатая, ничего, по сути, не выразившая, но расколовшая тишину. Фокин демонстративно отвернулся. Ему было неприятно вмешательство женщины. Он не любил уступать никому и никогда. Всегда стремился оставлять за собой последнее слово. Но сейчас этот его принцип пыталась сломать жена Корозова. Еще чего не хватало. Сидела бы дома и не лезла в дела мужчин.

      – Да уж, – снова повторил Суприн. – На безрыбье и рак – рыба! – воскликнул, давая понять, что соглашается на золотую середину.

      – Хороший рак, – наморщился Борис, – как золотая рыбка! – его слова трудно было принять за согласие, но и резкого отрицания пока не последовало.

      – Тогда я вношу изменения в контракт? – спросил Олег, задвигался на стуле и, не получив в ответ ни чьих возражений, вскочил с места, выскочил с экземпляром контракта и доверенностью за дверь.

      В зале снова повисла тишина. Фокин скрестил руки на груди и начал безучастно рассматривать на стене картину. Круглое лицо покрылось легким налетом багровости. Разумеется, картина его совсем не интересовала. Он лихорадочно думал. Догадываясь, как недоволен Борис ее предложением,