Корона Мышки-норушки. Дарья Донцова

тарелку.

      – Требую продолжения.

      Боря быстро взял лопатку.

      Котина продолжила:

      – Досужие языки врут. Да, старший Волков строчил вирши, считался в советские времена знаменитостью. Но как он косил денежную траву? Утром газета «Правда» сообщала, например, об аресте директрисы детского сада. Она брала деньги с родителей, которые непременно хотели пристроить свое чадушко в ее заведение. «Позор гражданке Петровой» – так гласил заголовок. Теперь вспомним, что в советские времена в Москве по вечерам устраивали почти во всех Домах культуры эстрадные концерты, эдакая сборная солянка, как правило, из двух отделений. В первом звучала песня про прекрасную жизнь в Стране Советов, выступал чтец со стихотворением «Ленину слава», затем появлялся симфонический оркестр, исполнял нечто простое, понятное не искушенному в классической музыке слушателю. Следом выходила оперная певица, завершало первую часть па-де-де, которое исполняла балетная пара. Аплодисменты, антракт. Народ бежал в буфет, лакомился бутербродами с дефицитной копченой колбасой, мужчины позволяли себе рюмку коньяка, бокал вина, дамы брали кофе с ликером, пирожные. Второе отделение всегда было веселее первого. Эстрадные певцы с популярными песнями, дрессированные собачки, акробаты, фокусник. Под занавес выходил юморист, и очень часто это оказывался Михаил Волков. Он возникал на сцене с крохотной гармошкой, начинал играть, произносил речитативом: «Товарищ Петрова в детсадике служит, товарищ Петрова деток так любит, и как не любить малышей, ведь за каждого ей капает рублик в карман, вот бы деток таких всем нам». Зал смеялся, а куплетист исполнял следующее произведение. Публика хохотала, не хотела отпускать Волкова. Михаил отлично зарабатывал, имел квартиру, дачу, машину, отдыхал в Пицунде, постоянно ездил на гастроли, состоял в Союзе писателей, считался поэтом, выпускал книги своих коротких злободневных творений. Они пользовались успехом, а на упреки жены в неверности он отвечал: «Дура. Тебе завидует вся страна. Ты моя законная супруга, остальные временно около меня очутились».

      Ирэн доела кекс.

      – Мерзавец даже не пытался скрыть, что спит со всем, что шевелится. Понятно, большинство окольцованных представителей сильного пола налево ходит, но приличия все соблюдают, делают вид, что никогда ни с кем! Единственное, что Инну утешало – Миша был не жадный. Поскольку отец у развратника работал ювелиром, то, прости господи, поэт научился хорошо разбираться в драгоценностях. Михаил постоянно покупал Инне украшения. Он жадничал дать ей денег на новую одежду, туфли, так и не обрадовал шубой. А ювелирные изделия притаскивал мешками. Если супруга всхлипывала: «Миша, мне стыдно в этой юбке идти в гости, я ношу ее три года подряд», муж орал: «Дура, повесь на шею бриллиантовое ожерелье! Никто не заметит, какое на тебе шмотье». И ведь оказывался прав. Едва Инна входила в гостиную, как все женские головы поворачивались к ней. Дамы замолкали, они изучали побрякушки Волковой, бледнели, синели, потом быстро принимались обсуждать погоду.

      Рождение сына Левы Михаила не изменило, он не хотел ребенка.