Свадебный кастинг. Марина Серова

– гарнитуром из карельской березы. Судя по ее поведению, она чувствовала себя здесь не совсем уютно. Людмила Алексеевна явно нервничала.

      – Присаживайтесь, Татьяна Александровна! – радушно, но как-то неуверенно предложила она.

      Поняв ее состояние, я заговорщицки посмотрела на нее и предложила:

      – А пойдем-ка мы действительно на кухню, Людмила Алексеевна, потому что мне там тоже привычнее!

      Она обрадовалась и повела меня на кухню, оказавшуюся длинной – не менее двадцати квадратных метров. Плита и огромный двухдверный холодильник терялись где-то вдалеке.

      Людмила Алексеевна быстро приготовила чай – о кофе я даже не заикнулась, потому что его здесь явно не было, – и села напротив меня.

      – Что же вам рассказать, Татьяна Александровна? – спросила она.

      – Зовите меня просто Таня и расскажите мне все-все-все! – предложила я. – Но сначала подумайте и ответьте, кому, на ваш взгляд, было выгодно совершить это преступление?

      – Да мы уж с дочкой чего только не передумали, да ничего так и не пришло на ум! – вздохнула она.

      – Тогда давайте начнем с того самого дня, – попросила я.

      – Это 31 мая 1994 года было, – начала она. – До конца жизни этот день не забуду! Я, как всегда, к восьми часам на работу ушла – я на заводе тогда работала.

      – На каком и кем? – спросила я.

      – На станкостроительном. Это его потом развалили и в цехах рынок устроили, а тогда он еще работал, хотя дела шли ужасно! Время-то какое было! Зарплату нам месяцами не платили! А! – махнула она рукой. – Чего теперь об этом! А была я в то время заместителем начальника планово-экономического отдела. Начальником-то я уже потом стала, – объяснила она.

      – Значит, на момент трагедии вы были заместителем? – быстро уточнила я.

      – Ну да! У нас в июле начальник отдела на пенсию ушел, вот меня и назначили, – ответила она.

      – Минутку! Значит, звонок был в конце мая, а место освободилось уже в июле, – медленно проговорила я и спросила: – А были еще претенденты на эту должность?

      – Наверное, были, – пожала плечами Людмила Алексеевна.

      – Василий Васильевич мне говорил, что ваша мама была очень больным человеком, – сказала я.

      – Да! – грустно покивала она. – Она в последнее время и по квартире-то с трудом ходила, да и с сосудами головного мозга беда была – у нее временами очень сильно голова болела и кружилась, а уж волноваться ей ни в коем случае было нельзя.

      – А у вас на работе знали, что ваша мама так серьезно болела? – спросила я.

      – Конечно! Я же там всю жизнь проработала. Как после института пришла, так до самой пенсии! Да за столько лет я и подружиться со всеми успела, чуть ли не сродниться! Так что все знали. Мы же там делились каждый своим: и радостями, и бедами!

      – Поня-я-ятно! – протянула я и добавила: – Простите, а ваш муж?..

      – Я как раз Анечкой беременна была, когда он погиб. Он тоже у нас на заводе работал – авария в цеху. Потому-то дочка у меня раньше времени и родилась. Она очень слабенькая была. Мама ее выходила, подняла, потому что