Вирус любви. Елена Усачева

какой! – Ася почесала нос о жесткую шерсть свитера. – Пап, а мальчишки любить умеют?

      – Через одного. – Папа потер глаза и снова взял книгу. – Некоторые умеют, а другие еще не научились.

      – А разве так бывает: сначала говорит, что любит, а потом с другой ходит?

      – В жизни все бывает. – Папа зевнул, поудобнее устраиваясь на диване.

      – Но разве же это любовь? – Почему-то вдруг сразу захотелось плакать, поэтому Ася еще глубже закопалась носом в сгиб локтя и зажмурилась.

      – Любовь бывает разная, – философски изрек папа. Репина всхлипнула. – Эй, ты что? – выпрямился он, поворачиваясь в сторону дочери. – Обидел кто-то?

      – А Гараева… – Сдерживаться Ася больше не могла. – Он ей говорил… А теперь…

      Сидеть сил не было. Она соскочила с кресла и бросилась в коридор. Бешеная злоба не давала остановиться, подумать, понять. Раздраженно, резко она стала натягивать на себя сначала сапоги, потом куртку и шапку. Хорошо хоть свитер и джинсы она не успела переодеть.

      – Куда? – запоздало вышел в коридор отец.

      – Да приду я, приду! – выдохнула Ася и, захлебнувшись, всхлипнула. Стало легче.

      С трудом переставляя ноги, она вышла на лестничную площадку и тяжело привалилась к стене.

      Дальше идти не хотелось. Она бы осталась около лифта, если бы не прокуренный воздух лестницы – дышать здесь было нечем.

      Репина сбежала вниз, хлопнула тугой дверью.

      Все шло наперекосяк. Раньше ее из дома было не выгнать. Она испытывала болезненное удовольствие, оттого что сидит в своем кресле и просто смотрит перед собой, или листает книжку, или слушает, как ругаются Санька с Ванькой.

      А теперь ей было тяжело там находиться. И не быть дома, оказывается, тоже тяжело. Все вдруг оказалось таким сложным и запутанным…

      Репина шагнула из-под козырька подъезда, и сбоку на нее тут же налетела здоровая лохматая собака. Она появилась до того внезапно, что Репина заорала и бросилась бежать.

      – Цезарь, Цезарь! – донеслось сзади, и Ася остановилась, разозлившись сама на себя. Вот ведь дура-то, а? Нашла, кого испугаться! Этого дурацкого пса давно надо было прибить, выскакивает, как сумасшедший.

      – Нервы ни к черту, – прошептала она любимую мамину присказку. Все, прогулок с нее на сегодня достаточно.

      Репина повернулась, чтобы пойти обратно, когда из-за ближайших кустов послышалось негромкое перешептывание, а потом вдруг раздался гитарный перебор.

      Здрасьте, приехали! Нашли время песни орать!

      – Когда в мой дом любимая вошла… – затянул неуверенный голос, но его перебили дружным смехом. На это веселье тут же отозвался лаем Цезарь. В кустах разразились новым приступом хохота. Цезарь хрипел и рвался из рук приземистого старичка, что веселило компанию в кустах еще больше.

      – А вдруг кинется? – притворно ахнул женский голос. Кусты зашевелились, кто-то попытался из них выглянуть.

      – И разорвет, – подтвердил мужской голос.

      Новый смех перекрыл возмущенные хрипы Цезаря.

      – Ой! – Девушка выбралась из своего укрытия и с изумлением уставилась на