Наставник. Карина Демина

Когда же не вышло, просто сунула палец в рот.

      – Тот, кто связан им, становится полностью зависим от своего хозяина. Он живет, дышит, он существует лишь ради хозяина.

      Вспомнилось то, чему лучше было не вспоминаться.

      И кулаки стиснулись сами собой. Горло перехватило от застарелой ненависти. И боли. Как наново. Как в сердце, это, возвращенное, иглу всадили.

      – Привязку производят в несколько этапов. И всякий связан с кровью. Кровь наставнику доставляли, однако заключительный требовал прямого контакта хозяина и его… существа.

      Слушали Винченцо превнимательно.

      По лицу барона ходили желваки, а вот старик в черном лишь прикрыл глаза, и не понять было, что он думает. И думает ли вовсе.

      – Этот этап, его не было?

      – Нет. Мой наставник погиб. А тот, кого вы называете Дикарем, сбежал.

      – И твоя сестра решила закончить начатое?

      – От любого заклятья остается след. Одни истаивают быстро, другие держатся годами, если не сотнями лет. Незавершенный же обряд тоже виден. Магу. Думаю, она решила, что сумеет изменить привязку.

      – Дура, – меланхолично отозвалась будущая баронесса, облизывая мизинец.

      Мертвая дура.

      Винченцо ведь слышал, как хрустнула шея.

      Этот четкий звук заставил вздрогнуть. И… что дальше? Спросить? Промолчать? Сказать, что сама виновата. И ведь предупреждал же! Предупреждал! А она? Не послушала. Всегда считала себя самой умной. А теперь?

      Хоронить?

      И объясняться, потому что ушла она не одна. То-то барон смотрит хмуро, словно сожалея, что и сам Винченцо не помер.

      А и вправду странно.

      Он потянулся к силе. И сила отозвалась. Вернулась. Правда, сердце опять заныло, а баронесса погрозила грязным пальцем.

      – Рано.

      – Они… – Винченцо решил задать вопрос.

      – Живы, – поморщился барон. – Хотя вот честно, не понимаю, зачем.

      – Надо, – сказала невеста барона. И поглядев на жениха с жалостью, все же снизошла до объяснения. – Он тут. Мало. Не держать.

      Она ткнула пальцем в потолок.

      – Ты держать. Клятва. Я держать. Один и два, – она пальцы расставила, чтобы уж точно поняли. – Мало. Тело тут. Тоналле идти. Давно. И вернуться. Но мало. Слабо.

      Девочка сжала кулачок и постучала по своей голове.

      – Тейолии, – кулачок ударился в грудь. – Сидит. Крепко-крепко. Держаться. Огонь. Много. Иийотли как зверь. Тоже крепко. А тоналле ходить. И ходить далеко-далеко. Туда. Сюда. Туда. Хотеть совсем туда.

      Она махнула рукой.

      – Надо держать, а то уйти.

      – Так… – Винченцо попытался сосредоточиться. – То есть дело в… душе? В сути?

      – Тут, – девочка опять ткнула себя пальцем в лоб. – Тут жить тоналле. Она уходить. Смотреть. Есть люди. Они уметь смотреть. Далеко-далеко. Их тоналле ходить к богам. К другим.

      – У нас аналогичные представления бытовали, о душе, но сейчас наука склонна считать, что так называемая душа суть одна из энергетических оболочек тела.

      Девочка задумалась ненадолго, но все же кивнула.

      – То есть,