Паргоронские байки. Том 6. Александр Рудазов

ведь они тогда не приняли. Возможно, именно из-за соседства с гохерримами он и сам получился похожим на гохеррима – но все-таки другим. Почти вдвое больше, хвостатым и каким-то распухшим. Уродливым, искаженным, с огромным носом и ушами.

      Мазеда отвергли, не признали за своего. А потом долгими тысячелетиями его тело все сильней ветшало, все чаще раскрывались рубцы и давали о себе знать язвы. Ему становилось все хуже, он чувствовал неуклонное приближение смерти.

      И Мазед искал способ продолжить себя в других.

      Весь верхний этаж башни занимала зеркальная зала. Тридцать четыре зеркала, и каждое вело в другой мир. За каждым светилось не только отражение Мазеда, но и пейзаж иной планеты, иного измерения. Кроме хозяина, никто еще не бывал в этой зале прежде – Оргротор стал первым.

      – Это подойдет, – сказал он. – Это даже лучше, чем кривые зеркала. Теперь нужна кровь.

      Мазед с готовностью отдал целое ведро своей крови. Каждое зеркало окаймил алой рамкой и написал в углах слова индивидуальности. Он не хотел получить кучу близнецов – каждый потомок должен чуть-чуть отличаться от него и своих сиблингов.

      Эта зала была его святая святых, его путем за Кромку. Мазед много веков ее отшлифовывал. Зеркала висели по кругу, и все было так рассчитано, что отражения не пересекались. Напротив каждого стекла была глухая стена, и каждое было ограничено толстой рамой, так что даже боком ничего не попадало.

      Кто-кто, а Мазед знал, насколько это опасно – когда одно волшебное зеркало отражает другое. Получается зеркальный тоннель, способный увести в необозримые глубины мироздания – и оттуда могут явиться такие гости, что заставят обгадиться даже демона.

      Встав точно в центре, Мазед разделся догола, выдохнул серебристый дым, и зала наполнилась иллюзиями. Льющийся сверху свет многократно преломился, и тридцать четыре отражения задвигались вместе с Мазедом.

      Поначалу отражения были точными – но быстро стали искажаться. Черты, силуэты, движения – они все меньше совпадали с оригиналом. Зеркальные Мазеды начали обретать собственную жизнь.

      Парящий под куполом Оргротор раскинул руки – и его тень упала на Мазеда. Ровно половина отражений оказалась в сумраке – и изменилась еще сильнее. Эти уже совсем не были Мазедами – скорее Мазедессами.

      Язык Древнейшего закатил глаза. Его слегка колотило, эманации Оргротора вливались в него и наполняли жизнью зеркала. Тридцать четыре отражения тоже затряслись, задергались… и принялись дубасить в стекло кулаками.

      – Просто откройте двери, ребятишки!.. – захлопотал Мазед, как несушка.

      Вот, первое отражение вырвалось наружу! Кровь Мазеда со свистом втянулась в него, даруя плоть, делая материальным. Глаза засветились истинным сознанием, монада души зажглась, словно вспышка новой звезды.

      Мазед ахнул, радостно хлопнул в ладоши – но то было только начало. Второй, третий, четвертый!.. Один за другим они выходили в залу – а зеркала за ними тускнели и чернели, навсегда становясь просто матовыми стеклами. Дети