Азалия. Вера Гривина

и Готье велел отвезти меня в крепость. Я пробыл в вашем доме, Азалия, три дня, пока не окреп настолько, что смог сесть на коня и продолжить прерванный путь. Ты помнишь меня?

      Она отрицательно покачала головой.

      – Нет, я ничего о Мелёне не помню.

      – Совсем ничего?

      – Совсем. Какой я тогда была, мессир Бертран? – заинтересованно спросила Азалия.

      – О, ты была милой и шаловливой девочкой, – ответил гость с необычной для его сурового вида мягкостью.

      – А мои родители меня любили?

      – Они тебя просто обожали.

      – Я и их не помню, – с горечью призналась девушка.

      – Они были прекраснейшими людьми, – сказал Бертран проникновенным голосом. – Для меня твой отец – образец чести, а твоя матушка – воплощение добродетели. Я ни одного мгновения не сомневался в том, что они не совершали тех преступлений, в которых их обвинили.

      – Моих родителей погубил Можер! – воскликнула Азалия.

      – Можер? – удивился гость и в глазах у него промелькнуло беспокойство. – Откуда ты о нем знаешь?

      – От меня, – ответила за внучку Жаветта. – А мне о Можере рассказала кормилица Матюрина.

      Азалии показалось, что морщина на лбу у Бертрана стала глубже.

      – А что еще кормилица рассказывала? – осведомился он.

      – К сожалению, ничего. Она быстро умерла, да будет милостив Господь к ее душе. Мы только и успели услышать от нее о норманне Можере, погубившем Готье и Люцию.

      Морщина Бертрана немного разгладилась.

      – Я не входил в ближний круг графа Блуасского, однако до меня дошел слух, что кто-то согласился за большую плату сдать нам Мелён. Этим предателем мог быть только помощник Готье, норманн Можер.

      – Почему только он? – удивилась Азалия.

      – А у кого еще было достаточно возможностей для сдачи крепости? Только у Готье, но в его честности я не сомневаюсь. А с Можером мне хватило недолгого знакомства, чтобы понять, какая у этого человека низкая душонка. Он вполне мог свалить свою вину на Готье, которого втайне ненавидел.

      – Ненавидел? – недоуменно спросила девушка. – За что?

      – Можер был сыном Осмонда де Сентевиля – одного из ближайших сподвижников герцога Нормандии Ричарда Бесстрашного11.

      – Он был очень знатен, – констатировала Жаветта.

      – Но родился младшим в своей семье, – продолжил Бертран, – и, вопреки воле родителей, отказался принять духовный сан. Отец был недоволен сыном, из-за чего тому пришлось покинуть родину.

      – Откуда мессир Бертран об этом знает? – удивилась Азалия.

      – От самого Можера. Он рассказывал о себе во время моего короткого пребывания в Мелёне.

      – Наверняка ему не нравилось подчиняться сыну земледельца, – вздохнула Жаветта. – Готье следовало его опасаться.

      Бертран развел руками.

      – Увы, Готье слишком доверял своему помощнику.

      – Мой старший сын совсем не умел разбираться

11

Ричард I Бесстрашный – герцог Нормандии (942 – 996).