Череп для ученика. Евгения Белякова

во всех смыслах…

      Магичка, чуть пошатываясь, глянула на друга, валявшегося на полу.

      – Дер, у этой шутки во-о-от такая борода… Но я врежу.

      Гринер, раскрасневшийся от танца, наконец вспомнил, что, помимо его героического выступления; происходит кое что ещё, и остановился, усталые ноги отказывались держать его, и ему пришлось с размаху плюхнуться на задницу. Он тяжело дышал.

      «Сейчас моя наставница выйдет, и… все будет хорошо», – подумал он.

      Тео действительно вышла. Стала перед огромной женщиной, морщась и держась за живот. Лицо у нее было того нежно-зеленого оттенка утренней дымки, что ранней весной видится меж листвы. Или у людей, которых сейчас стошнит.

      – Ты, мразь, – Начала магичка и запнулась. – Мразь… Вот демон. Дер, меня сейчас стошнит…

      И через секунду, скорчившись, рухнула на четвереньки, избавляясь от несвежих пирожков добродушной старушки.

      Гринер подумал, что, умри он сейчас – жалеть ему будет не о чем. Хотя бы потому, что жизнь была безвозвратно испорчена, а вера в добро и справедливость подорвана так основательно, что уже все равно – подыхать или продолжать жить. Таким бесславным концом можно было бы огорчить даже Создателя, который, как известно, пребывает в вечной и нерушимой благости там, в Запределе.