Прежде чем ты узнаешь мое имя. Жаклин Баблиц

Забрав первый нью-йоркский ужин в свою комнату, Руби сидит, скрестив ноги, посреди низкой кровати, слизывая жир с пальцев и попивая водку прямо из бутылки.

      Увидев себя в зеркале, стоящем напротив кровати, Руби не может удержаться от смешка и прижимает руку ко рту, чтобы заглушить звук.

      У женщины в зеркале волосы почти такие же жирные, как кусок пиццы, покрасневшие щеки и губы, которые начинают трескаться. Какое неблагородное начало ее приключения, признает она, ущипнув себя за дряблую, синеватую кожу, собравшуюся под глазами. Руби прикидывает, насколько она все-таки устала, прежде чем снова приложиться к бутылке.

      Это так волнующе, Руби! Какой потрясающий план! Боже, ты такая храбрая!

      После того как она объявила о своем намерении переехать в Нью-Йорк на шесть месяцев, все, казалось, говорили с ней только восклицаниями. Было что-то особенное в том, что она делала – бросала свою работу, раздавала большую часть мебели и одежды, укладывала всю свою жизнь в два чемодана цвета «синий металлик». Похоже, это вдохновляло людей, заставляло их устремлять взгляды за горизонт и вырывало тихие признания, куда бы она ни пошла. Я всегда хотел… Хотел бы я… Может быть, однажды я…

      Какое-то время Руби была посвящена в целый мир тайных желаний, которыми с ней без приглашения делились как друзья, так и незнакомцы. Теперь, с водкой на губах и слегка покачивающейся комнатой вокруг, Руби кажется странным думать обо всех этих людях, живущих где-то там, в Мельбурне, в котором уже наступило завтра. Из-за своего нового часового пояса она теперь будет постоянно жить позади них, гоняясь за часами, уже отсчитываемыми в Австралии, хотя люди, что остались там, предполагают, будто это она их опережает. Ведь она сама решила взять творческий отпуск, чтобы жить в Нью-Йорке, просто потому, что может себе это позволить. С таким же успехом она могла бы сказать людям, что летит на Луну.

      – Так я храбрая или все же сумасшедшая? – спрашивает она бутылку водки, комнату и свое туманное отражение в зеркале. Так и не получив достойного ответа, Руби проваливается в сон.

      На часах два часа ночи, это ее первое утро в Нью-Йорке, и Руби совершенно и окончательно проснулась. Простыни насквозь промокли от пота. Когда Руби встает, чтобы отправиться в ванную, ее тянет вперед, словно ее тело хочет находиться не здесь, а где-то еще. Где-то еще. Если говорить откровенно, то ее настоящее местоположение настолько «где-то-ещеистее», что дальше просто не бывает. Здесь, в этом городе, проживает… сколько? Восемь миллионов? Девять? Неважно, учитывая, что из этого числа она знает только двух человек: бывших коллег, которые пожелали с ней увидеться. В ближайшее время, Руби. Как только ты устроишься.

      «Что ж, – думает она. – Вот и я!» Она уже устроилась, но совсем не чувствует себя храброй.

      Что бы подумали об этом признании те друзья и незнакомцы, оставшиеся в Мельбурне?

      Все еще пошатываясь, Руби возвращается из ванной и садится на край кровати как раз в тот момент, когда за окном начинает завывать сирена. Знакомый