Русские исторические женщины. Даниил Мордовцев

кума же княгиня жена Димитрия Ивановича Шуйского, Мария – дочь Малюты Скуратова. И по совету злых изменников своих и советников помышляше в уме своем злу мысль изменничью – и как будет после честного стола пир навесело, и диавольским омрачением злодейница та княгиня кума подкресная подносила чашу пития куму подкресному, и била челом, здоровалась с кресным Алексеем Иванычем (новорожденным), и в той чаше нити уготовано лютое питие смертное. Князь Михайло Васильевич выпивает чашу досуха, а не ведает, что злое питие лютое смертное, И не в долг час у князя Михаила во утробе возмутилося и не допировал пиру почесного, и поехал к своей матушке княгине Елене Петровне, и как выходить в свои хоромы княженецкие, и усмотрела его мати и воззрила ему в ясные очи, и очи у него ярко возмутилися, а лицо у него страшно кровию знаменается, а власы на главе у него стоя колеблются. И восплакалася горько мати его родимая, а во слезах говорить ему слово жалостно; «чадо мое, сын князь Михайло Васильевич, для чего рано и поздно с честного пира отъехал: любо тебе богоданный сын принял крещение не в радости, любо в пиру место тебе было не по отечеству?» – И нача утроба у него люто терзатися от того пития смертного – мати же да жена его княгиня Александра Васильевна и весь двор его слезь и горького плача и кричания исполнися. И дойде слух сия болезнь его страшная до войска и подручия, до немецкого воеводы до Якова Пунтусова. И многи дохтуры немецкие со многими лечебными присадами и не можаше бо никако болезни тоя возвратити».

      Народная поэзия передает это событие различно; но главным образом народное творчество останавливается на том образе события, что будто на пиру – на крестинах бояре порасхвастались кто славой, кто богатством и подвигами; выше всех оказался молодой князь Михайло Васильевич Скопин-Шуйский: – его и извели с помощью дочери Малюты Скуратова.

      Вот как говорится об этом событии в наиболее обстоятельной песне:

      У князя было у Владимира (!),

      Было пированье почетное:

      Ой крестили дитя княженецкое.

      Ах, кто кум – тот был, кто кума была?

      Ах, кум-от был князь Михайло Скопин,

      Князь Михайло Скопин, сын Васильевич,

      А кума-то была дочь Скурлатова.

      Они пили, ели, прохлажалися,

      Пивши, евши, похвалялися,

      Выходили на крылечко на красное.

      Уж как учали похвалу чинить князья, бояра:

      Один скажет – у меня много чистого серебра,

      Другой скажет – у меня больше красна золота.

      Ах, что взговорит князь Михайло Скопин,

      Михайло Скопин, сын Васильевич:

      Еще что вы, братцы, похваляетесь?

      Я скажу вам не в похвалу себе:

      Я очистил царство московское,

      Я вывел веру поганскую,

      Я стал за веру христианскую.

      То слово куме не показалося,

      То крестовой не понравилось;

      Наливала она чару водки крепкия,

      Подносила куму крестовому;

      Сам же он не пил, а ее почтил:

      Ему