Расколотый мир. Татьяна Гармаш-Роффе

эпидемия начинается! Вы сами-то как, хорошо себя чувствуете? А то, знаете, грипп – он такой, подкрадывается незаметно…

      Всю эту речь квартирант произнес в прихожей, куда, помимо собаки, к которой Колян уже успел привыкнуть, втащил широкую двойную коляску. В ней сидело двое детей, с любопытством разглядывая новую для них обстановку.

      – Э-э-э… – промычал Колян, не зная, что и сказать. На один вечер куда ни шло, не поднимать же бучу из-за этого. К тому же дети не плакали, что утешало. – Ну, давай тогда, раз такое дело… А мужа у нее нет, что ли? Чего тебя просит?

      – Она мать-одиночка.

      – Вот мужики какие пошли, настрогают детей, а сами в кусты… Никаких понятий! И у Васька моего дочка мается, одна ребенка растит… А завтра ты их куда же?

      – Завтра я их… Завтра сестра приедет… Я детей к ней и отвезу. А сегодня можно, ладно?

      – У тебя сестра есть? Ты не рассказывал!

      – Да нет, подруги моей сестра.

      – Ну, раз такое дело… Отец в больнице, говоришь?

      – Да сердце вроде.

      – Ну, тогда отчего же не помочь…

      Николай Петрович иногда задавал себе вопрос: а что будет, если он сляжет? Приедет ли из Турции дочь ухаживать за ним? Или только на похороны поспеет?

      На фоне этих невеселых мыслей дочь, поехавшая к больному отцу, ему нравилась.

      – Тебе на работу разве не надо? Ты ж в ночную вроде?

      – Я отпросился.

      – Ну, раз так… – Николай Петрович не торопился уходить. – А двое их отчего?

      – Двойняшки.

      – А не похожи!

      – Они не близняшки, а двойняшки. Это не одно и то же.

      – Вот как… А плакать они не будут?

      – Не думаю. Они спокойные.

      – Ну, добро.

      Николай Петрович отодвинулся наконец от коляски, и Митя поспешно ввез ее в свою комнату. Но хозяин исхитрился вкатиться без спросу за ними вслед. Хотелось ему то ли посмотреть, то ли как-то поучаствовать, то ли потрогать детские упругие щечки. Внуков-то своих ему не довелось нянчить, и теперь он с любопытством рассматривал детей. Таких маленьких он давно близко не видел.

      – Помочь чем? – спросил он.

      – Нет, спасибо.

      Митя недовольно оглянулся на хозяина, но вслух ничего не сказал, и Николай Петрович сделал вид, что не заметил.

      – А звать их как?

      – Лиза и Кирюша.

      Митя уже успел выпростать обоих из нарядных комбинезонов. Дети сидели на диване, с любопытством глядя вокруг. Собака пританцовывала возле дивана, но Митя прикрикнул на нее, и она понуро отошла в угол, улеглась на пол, громыхнув по старому паркету мослами.

      – Будемте здоровы. – Инвалид подкатил поближе к дивану и взял обе крошечные ручонки в свою ладонь. – А меня Николаем Петровичем звать.

      Кирюша выразил по этому поводу радость, подрыгав ножками, а Лиза кокетливо и гордо отвела головку в сторону. Такая малюсенькая, а туда же, подивился Николай Петрович. В крови у них это дело, у баб, видать!

      – Они говорят?

      – Нет еще, маленькие слишком.

      Митя