Чесменская победа. Часть 2. Владимир Шигин

Ольвегссен сложил ладони домиком и посмотрел поверх него на Ярроу.

      – Мне очень жаль, но я буду вынужден предпринять соответствующие действия. Я не могу держать в своем штате человека с низким М. Р. Боюсь, что мне придется…

      – Что сделать, авва?

      Хэл старался придерживаться нейтрального тона, но у него сдавило горло.

      – Весьма опасаюсь, что не смогу даже позволить себе просто понизить вас до учителя средних классов. Мне бы хотелось быть милосердным, но в вашем случае милосердие может обернуться продвижением нереальности. Даже сама возможность подобного – недопустима. Нет…

      Хэл выругал себя за неспособность сдержать дрожь.

      – Да, авва?

      – Увы, увы, мне придется просить уззитов заняться вашим случаем.

      – Нет! – громко произнес Хэл.

      – Да, – ответил Ольвегссен, все так же поверх сложенных домиком рук. – Это причинит мне боль, но в противном случае это было бы не шиб. Если я не обращусь к их помощи, не будут реалистичными мои сны.

      Он разнял руки, повернулся вместе с креслом грузным профилем к Хэлу и добавил:

      – Однако ведь пока что нет ни малейшей причины для принятия столь тяжкого решения, не так ли? В конце концов, вы и только вы ответственны за все, что с вами происходит – следовательно, вам некого винить, кроме себя самого.

      – Сие нам открыл Предтеча, – ответил Хэл. – Я сделаю все возможное, чтобы не причинять вам страданий, авва. И чтобы у моего гаппта не было причин давать мне низкий М.Р.

      – Очень хорошо, – ответил Ольвегссен таким тоном, будто ни капельки ему не поверил. – Не стану задерживать вас чтением вашего письма, поскольку у меня в почте должен быть дубликат. Алоха, сын мой, и добрых вам сновидений.

      – Да пребудет с вами реальность, авва, – ответил Хэл, повернулся и вышел.

      В дымке сгустившегося ужаса он едва ли осознавал, что делает. Машинально доехал до порта и прошел процедуру получения приоритета на поездку. Даже сидя в карете, он никак не мог собраться с мыслями.

      Через полчаса он вышел в порту Л-А и пошел в кассу – подтвердить место в карете на Таити.

      Когда он стоял в очереди, кто-то похлопал его сзади по плечу. Он вздрогнул, потом обернулся…

      И сердце в груди заколотилось так, будто рвалось наружу.

      Перед ним стоял широкоплечий, приземистый, тучный человек в свободном угольно-черном мундире. На голове – блестящая остроконечная черная шляпа с узкими полями, а на груди – серебряный контур ангела Уззы.

      Он наклонился прочитать ивритские цифры на нижнем краю крылатой ноги, изображенной на груди Хэла, потом сверился с бумагой, которую держал в руке.

      – Вы Хэл Ярроу. Шиб, – сказал уззит. – Пройдемте со мной.

      Позже, вспоминая произошедшее, Хэл подумал, что самым странным во всем этом деле было отсутствие ужаса. Не то чтобы он совсем не испугался – просто страх был оттеснен куда-то на край сознания, а главенствующая часть его личности занялась изучением ситуации и тем, как из нее выбраться. Растерянность, недоумение, наполнившие его во время беседы с Ольвегссеном