Ожидания Бена Уикса. Александр Тилни

водой и отхлебнул из него немного, а Прайс продолжал стоять возле него со сдержанной и почему-то напряженной улыбкой.

      Бен чуть отступил от кулера, чтобы между ними образовалось какое-то защитное пространство. Прайс однозначно хотел ему что-то сообщить, и Бен выжидающе взглянул в изрытое морщинами лицо этого человека, потом посмотрел на его пшеничного цвета свитер с дырочками по каймам и на правом рукаве, на его стоящие торчком волосы, похожие на обрезанную кисточку кукурузного початка.

      Наконец Прайс сложил два пальца и уткнул их Бену в грудь.

      – Ты! – изрек он.

      Бен сделал вид, будто он еще слишком тяжело дышит, чтобы говорить. Он просто улыбнулся, будто услышал какую-то веселую шутку, и еще раз отхлебнул из стаканчика.

      – У тебя это есть. Наша полоса побед окажется преамбулой к твоей игре.

      Бен ощутил дыхание Прайса – точно дух залежалой опавшей листвы.

      Прайс по-прежнему не сводил с Бена глаз, и тот коротко кивнул, надеясь, что это получилось достаточно вежливо и выказывало признательность за то, что только что сказал ему Прайс. Лишь теперь Бен осознал, что это была высочайшая похвала, о которой он даже не мог и мечтать. Словно похожий на реальность сон, который может привидеться в тот момент, когда ты уже не бодрствуешь, но еще не заснул окончательно.

      – Ты ведь способен «убить» противника, верно? Сейчас-то противники по сравнению с тобой слишком бледные, так что мне трудно судить. Но ты мне вот на что ответь: если найдется кто-то, такой же сильный, как ты, или даже еще сильнее, – готов ты будешь с ним побиться? Сможешь выйти на корт и его сразить?

      Бен кивнул, потому что именно это от него всегда и требовалось, и Прайс удовлетворенно улыбнулся – морщины на его лице углубились и сошлись вместе, глаза превратились в две блестящие щелочки.

      – Так что давай-ка, береги себя. И готовься к поступлению.

      На этом Прайс резко развернулся и ушел, как будто напрочь забыв о существовании Бена.

      Умел ли Бен сражаться по-настоящему? Ведь всего-то полгода, как он начал всех побеждать, как преодоление сопротивления другого игрока стало казаться ему делом неизбежным. Если бы он попытался описать это состояние, то сказал бы, что ему нравилось, когда у него по жилам разливается невероятная энергия. Но была ли это страсть к победе? И было ли уничтожение противника целью этой неведомой прежде мощи?

      К нему подошли другие ребята из «Микрона». Что, мол, сказал ему Прайс? Что он такое хотел узнать?

      В тот вечер, победив в финале – когда он торжествующе повернулся к трибунам и увидел, что все взоры устремлены лишь на него, когда он даже не слышал аплодисментов, но ощущал на себе тяжесть прикованных к нему восторженных зрительских взглядов, – в тот вечер Бен рассказал отцу, как Мэнли Прайс подошел его поприветствовать.

      – Он был в приподнятом настроении? – спросил отец.

      – Ну да. Он очень любезно со мной поговорил. В том смысле, что играл я там, кажется, на лучшем