Шарф Айседоры. Мария Брикер

а не с Ванессой ли этот мальчик кувыркался в постели? Не она ли ему в уши лила всякий вздор? Шахов тихо всхлипнул и отхлебнул кофейку, пытаясь не рассмеяться, так забавно все это выглядело в его воображении. Сергей Владимирович вздохнул и решил не выяснять, откуда пацан почерпнул сведения о нем и какие именно. Причина была банальна: Сергей попросту смалодушничал. Решение по поводу этого юноши, которое он принял, пойдя на компромисс со своей совестью, было настолько хлипким, что любая мелочь могла его изменить, назови он имя просветителя, которое Сергею Владимировичу может не понравиться. Придется посылать пацана лесом. А Шахову этого не хотелось. Шантаж к тому же стал отличным предлогом, чтобы совесть перестала вопить благим матом, а возмущалась лишь шепотом.

      – Так как тебя зовут? – еще раз спросил Сергей. – Нам с тобой придется долго работать, но я же не могу постоянно к тебе по имени Никто обращаться. Только не ври мне, парень! В клинику я тебя оформлю по паспорту, так положено, но не боись, информация о твоем нахождении здесь никуда больше не просочится. К тому же ты достаточно мне уже рассказал. Ты спал с одной из моих бывших пациенток, от нее получил какие– то сведения обо мне, поэтому и приехал сюда – правильно?

      Парень уставился на него во все глаза и нервно дернул плечом, словно у него свитер был колючим.

      «В точку», – удовлетворенно подумал Шахов и улыбнулся.

      – Я…

      – Подробности меня не интересуют! – оборвал парня Сергей. – Клади паспорт на стол, живо.

      – Меня зовут Левон, Левон Минасян, – после паузы сказал молодой человек, достал паспорт из брюк и положил перед Шаховым. – Значит, вы согласны изменить мою внешность? – с надеждой и ужасом спросил он.

      – Согласен, – пролистнув странички документа, кивнул Сергей. Не женат, детей нет, родился в Ереване, в Москву переехал в возрасте 18 лет, очевидно, поступать в вуз.

      – А-а-а… как? – заикаясь, уточнил парень.

      – До неузнаваемости! – пообещал Сергей Владимирович. Левон вздрогнул и побелел, машинально потрогав свое лицо.

      – И я буду на себя не похож? Совсем?

      – Абсолютно! Начнем с ушей: сделаем их оттопыренными, нос – курносым, губы – пухлыми, особенно нижнюю, подбородок… укоротим чуть-чуть, лоб… уменьшим, а кожу отбелим кислотами. Не волнуйся, пацан, будешь как новенький. Никто тебя никогда не узнает, – пообещал Шахов, сдерживая очередной позыв заржать. Забавно было наблюдать за переменами выражения лица парня, Шахову даже жаль мальца стало на минутку.

      – А нельзя как-нибудь… Что-нибудь… Э-э-э… – Левон снова машинально схватился за свою физиономию, с трудом удерживая равновесие на стуле.

      – Нет! – рявкнул хирург. – Иначе – никак! Или так, или вали отсюда на хрен, по долгам платить. Пусть тебя пришьют, меня это мало волнует.

      – Я согласен, – обреченно промямлил Левон, глаза его увлажнились, парень держался из последних сил, чтобы не разрыдаться.

      –