Лис. Михаил Нисенбаум

старик, явно недавно перешедший в пролетарии из крестьян, оттопыривает слабо слышащее ухо, чтобы не упустить ни слова. Работница в кумачевой косынке глядит на Ильича, неистово сверкая влюбленными глазами, изможденный мастер приложил руку к чахлой груди, пытаясь унять сердце, бьющееся в такт ленинской правде. Никакой Федор Иванович Шаляпин, ни один Вацлав Нижинский не смогли бы добиться от публики такого потрясающего эффекта. А ведь вождь мирового пролетариата еще даже не начинал танцевать.

      Тагерт представил заседание Ученого совета в этих декорациях. Хорошо бы членам совета подстраиваться под исторический стиль: приходить в косынках, зипунах, малахаях, сверкать очами на сидящих в президиуме и взволнованно дышать. Даже через двойные окна проникало многоголосье Садового кольца. Первое здание профсоюзной школы оказалось не единственным. За очередным поворотом темнела низкая арка, а за ней начинались другие коридоры, расходившиеся в разные стороны. Издали призрачно сияло окно. Оказалось, этот потайной корпус, не видимый с улицы, новее главного и гораздо больше. Но интересней другое: профсоюзная школа была устроена как отдельный, замкнутый, независимый город. На первом этаже обнаружились столовая, три буфета, парикмахерская и почтовое отделение. Толкнув дверь, Тагерт оказался перед перегородкой, отделявшей от приходящих стол, весы, огромный альбом с марками, многоэтажную башню посылочных коробок, пачки конвертов. Приятно пахло горячим сургучом. Женщина в синем халате, сидевшая за маленьким столиком, ела бутерброд с баклажанной икрой. Икра цветом напоминала сургуч. Женщина обернулась и посмотрела на Тагерта, ничуть не удивившись его появлению. Смущенно поздоровавшись, он шагнул обратно в коридор.

      Но если обитатели школы выехали несколько дней назад, кто приходил стричься, кто получал и отправлял бандероли, кого принимали в стоматологическом кабинете на третьем этаже? Кто мылся в сауне, кто играл в подвале в настольный теннис?

      Пустота была обманчива. В любой момент одна из сотен дверей могла открыться. Возможно, за каждой сейчас кто-то находился. Блуждая из коридора в коридор и ища глазами таблички с надписями, Сергей Генрихович заблудился. Нужно подойти к окну и попробовать понять, в какой стороне Садовое кольцо. Вдруг за его спиной где-то в середине коридора из стены стали выходить маленькие люди с чемоданами на колесиках. Кажется, это была небольшая делегация то ли корейцев, то ли китайцев. Семь или восемь пар чемоданных колесиков ворчливо зарокотали в гулком коридоре, потом звук, размываясь, завернул за угол, а отзвуки еще долго дышали между выкрашенных охрой стен, хотя маленькие люди давно скрылись из виду.

      Звуки шагов опять умножались эхом. Выглянув в окно, Сергей Генрихович увидел холмы, поросшие деревьями, крошечное озеро, крыши каких-то сараев, ограду и башню с часами вдалеке. По поляне рысцой трусили лошади – рыжая и белая, а из-за кустов торчал жираф, мотая маленькой изящной головой. Даже сообразив,