Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка. Брюс Холсингер

Азра мне сказала во время моей смены в магазине.

      Да, на Березовой, 20 любят смести все дерьмо под ковер, так что их домработнице из Латинской Америки приходится его трижды в неделю пылесосить. А теперь эта сестра работает в Нью-Йорке юристом по корпоративным вопросам. Она сегодня была на вечеринке. Сучка высшей пробы, абсолютно не думает о других, точно как моя мамаша. А моя мамаша? Ну елы-палы! Сегодня прям отличилась, даже у нее такие загибы редко бывают, а я-то… блин, да она, по ходу, ненавидит меня за то, что мой папа умер. Ну что за мутотень! [Тяжелый вздох.] Извините, ребят, я знаю, что говорила вам все это миллион раз. Но такая ситуевина заставила меня задуматься о том, насколько все изменилось. Как хорошо было раньше. И может быть, я смогу что-нибудь придумать… не знаю… Чтобы начать все сначала. [Долгая пауза, моргает, глядя в телефон.] Есть идеи?

      10. Чайнья

      – Пора, – сказала она, поднимаясь со стула.

      Атик потер глаза, прогоняя остатки сна, допил сок и поставил стакан в раковину.

      – Mamay! – крикнул он в проход.

      – Иду, иду, – ответила Силеа.

      Дочь Чайньи появилась на пороге, вытирая руки о платье, и обе женщины стали суетливо засовывать свой обед в пластиковые пакеты. Чайнья заметила на спинке дивана синюю толстовку Атика и бросила ее мальчику.

      – А почему мы так спешим? – спросил Атик. – Ведь вы говорили, они все уже уехали в горы?

      Чайнья переглянулась с дочерью.

      – Если они насвинячили, как в прошлом году, то придется немало потрудиться, – сказал Силеа. – Все равно что целую гору помыть. А еще ведь сегодня надо убраться и в маленьком доме. – Она помолчала. – Знаешь, Атикча, хорошо, что ты идешь с нами.

      – Впервые на работу, – гордо сказала Чайнья, и Атик сонно улыбнулся ей.

      Атик был хороший мальчик. Вежливый, но с хитрецой. Он напрашивался с ними еще в прошлый раз, чтобы маме и бабушке было полегче. Сначала Силеа отказалась от его помощи: она не хотела, чтобы мальчик думал, будто это подходящая для него работа. Но Чайнья не согласилась с ней: ничего нет постыдного в том, чтобы убираться в домах. Ничего нет постыдного в тяжелом труде.

      И кроме того, Атик сам настаивал.

      – А что мне делать? В школе выходной, а дома одному делать нечего, только телик смотреть и оригами складывать.

      Чайнья погладила внука по волосам. Они были густые, запутанные, так и просили расчески и все еще пахли постелью. Стоя на верхней ступеньке, она обернулась, чтобы запереть трейлер на замок.

      Начало восьмого. Рассвет на равнине Бьюлы только занимался: единственная коричневатая полоса на горизонте. Холодный ноябрьский воздух был пропитан запахом коровяка. Вдалеке заревел, оживая, трактор. Голубоватая дымка выхлопных газов поднялась от вздрогнувшей машины.

      Чайнья открыла крышку пикапа, и Атик положил высушенные швабры в кузов рядом с большими банками чистящих средств и тряпками. Он первым запрыгнул в кабину, уселся между Чайньей и Силеей. Когда машина, подпрыгивая,