Под музыку Вивальди, или Любовь как любовь. Сергей Гончаренко

комары, как в Архангельске.

      – Наверно, потому, что тайга, – отвечает он, распаковывая пластинку голубой отравы для электрофумигатора, заодно поясняя, что с этой «хренью» он всегда и везде летает и что она очень эффективна.

      А по-моему, хрень эта комаров всего лишь кумарит, а не отпугивает. И запах всё-таки чувствуется, когда нагревается.

      – Да ладно тебе… – Руслан нюхнул пластинку. – Эта фигня действует невидимо, как радиация – убивает безотказно!

      Слово «безотказно» оказалось к месту. Мы прилетели, расселились в гостинице для экипажей, и, перед тем как занялись проблемой насекомых, Руслан завёл речь о каком-то несущественном отказе, который произошёл по пути сюда, в Красноярск. Он в таких случаях обычно шутит: «Отказ любой системы не так страшен, как отказ женщины…» В этот раз почему-то не пошутил.

      В последнее время, когда меня спрашивают, где я работаю, я предлагаю отгадать пошловатую загадку: намекаю, что работаю там, где системы и механизмы отказывают куда чаще, чем девушки. Но мою загадку никто ни разу так и не отгадал. Отвечающие перечисляли множество различных предприятий и отраслей, а вот о гражданской авиации почему-то даже не вспомнили…

      Дверь в номер распахнулась. Катя.

      Час назад она рассекала по салону Ту-154 в форме и была потрясающе красива. Теперь на ней застиранный коричневый халатик. И всё равно она пленительна и неотразима.

      – У нас с Машкой в номере какой-то запах стоит… Краска, что ли… – пожаловалась она, остановилась посреди комнаты, ритмично понюхала воздух. – А у вас… вроде… ничем не пахнет…

      Я тоже принюхался.

      – Ну-ка, Андрюш, дай-ка я тебя нюхну, мне так нравится этот твой… блю джинс… – Катя приблизилась к моей шее и издала нечто похожее на оргазменный стон.

      – Всё уже смылось, я только что из душа. Присаживайся, красавица!

      Ещё я иногда называю Катю совсем немодным словом «прелестница». Одни её тёмно-каштановые волосы чего стоят. Губы вообще можно не красить – всегда алые. А за такую фигуру, как у неё, надо ставить памятник Создателю прямо в центре Вселенной.

      Катя озадаченно нахмурилась, глядя на сиротскую «сервировку» стола: две бутылки Smirnoff, нарезка сыра и колбасы.

      – Это и всё, что у нас есть?

      Руслан молчал. Взобрался на подоконник, возился со скособоченными челюстями металлических зубьев карниза, которые не удерживали даже лёгкие занавески.

      Видимо, за то, что мало закуски, перед Катей «отвечать» мне.

      – Катюш, на привокзальной площади полно круглосуточных ларьков. Если что, сбегаем, – оправдался я, а сам ощутил какую-то странную неловкость или даже вину.

      Мне Катя очень нравится, я только и мечтаю о том, как бы приятно её удивить. Вот, скажем, пришла бы она, а у нас тут вёдра с шампанским некуда ставить, в хрустальных вазах диковинные фрукты, а на блюдах – невиданные десерты. Такое я бы запросто мог устроить, но нельзя. Она не моя женщина.

      – Кать, а ты чё – прям так жрать хочешь? – спросил Руслан.

      – Сейчас не хочу, потом захочу.

      Я-то понимаю: невозможно всё время только и делать, что всех обслуживать – в рейсе, после рейса, дома. Получается, вечно. И мне очень хочется каким-то образом разделить с Катей эти женские заботы, суету, хоть чем-то помочь, но это может выдать мои тайные чувства и нарушить гармонию нашей дружбы. Руслан не догадывается, что мне очень нравится Катя… Хотя, возможно, он так уверен в своём безусловном превосходстве, что ему всё равно, кому нравится Катя. Думаю, она нравится многим. Командир и тот к ней подкатывал.

      – Тебе, Кать, фигуру беречь надо. Можно подумать, у нас совсем есть нечего… – заключил Руслан и спрыгнул с подоконника.

      Недавно мне стукнуло четверть века, и после этой даты я стал замечать, что на меня, как никогда часто, стали накатывать волны воспоминаний из раннего детства. Стоит только зацепиться за какое-то слово или фразу в разговоре (например, «совсем есть нечего…»), как тут же обязательно вспомнится какой-нибудь эпизод.

      Однажды, когда я услышал, как мама бросила отцу: «В доме совсем есть нечего», я моментально сообразил, какой подарок нужно преподнести маме на Восьмое марта. Конечно же, я подарил ей скатерть-самобранку. Мы пошли с бабушкой в магазин и её купили. Мама горячо меня благодарила, нежно целовала и говорила, что я – её золото.

      Я посмотрел на Катю и спросил, что дарил ей на женский праздник её сынишка. Пока Катя вспоминала, Руслан выразил своё удивление и непонимание:

      – Блин, Андрюх, ты всё-таки какой-то странный!.. Иногда как спросишь чего-нибудь… Совсем не в тему…

      – Чего это не в тему? Всё в тему, Рус! Вот ты бы взял и подарил Кате скатерть-самобранку!

      – А на хрена она ей?

      – Действительно, Андрюш… Не нужна мне никакая скатерть-самобранка. Мне нужен кошелёк-самобранец. Вот он сидит, – кивнула Катя на Руслана и снова принюхалась. – И всё-таки у вас тут тоже чем-то пахнет…

      – Послушай,