Наследник Тавриды. Ольга Елисеева

понимаю ваше величество. Разве Саше плохо с нами?

      Император слабо дернул рыжеватой бровью, но все еще продолжал улыбаться.

      – Не плохо. Но дамское воспитание…

      – Мое воспитание вы никак не назовете дамским, – вспылил великий князь.

      Александр Павлович обладал ангельским терпением.

      – Друг мой, согласитесь, ведь вы не можете уделять сыну должного внимания. Вы заняты службой. Для мальчика только лучше будет переехать в отдельные покои, где гувернеры и преподаватели займутся им надлежащим образом.

      Про себя Николай Павлович сказал в ответ очень многое. Но вслух выронил только одно слово:

      – Нет.

      Государь склонил голову набок, стараясь расслышать. Он был глуховат.

      – Позвольте мне самому знать, что лучше для моего сына, – дрожащим от волнения голосом повторил великий князь.

      Губы Александра растянулись в прямую, твердую линию.

      – Вы забываетесь, ваше высочество. Жизнь вашего ребенка, как и ваша собственная, принадлежит империи.

      – Не отрицаю. – Николай имел вид решительный и несчастный. – Но он маленький, мне его жалко.

      Братья смотрели друг на друга. И царевич все отчетливее осознавал, что государь не понимает. Хуже того, он искренне, до глубины души оскорблен. Его забота отвергнута, воспринята как посягательство. Никсу сделалось неловко, но и согласиться он не мог.

      – Ваше величество, – начал великий князь, с трудом подбирая слова. – Разве я хоть раз ослушался вас? Мне было восемнадцать лет, вы велели ехать в Пруссию и жениться. Я так и поступил. Моя супруга каждый год беременна, хотя ее здоровье не позволяет этого. Мы все делаем для укрепления императорского дома. Но я не могу отдать сына. Шарлотта этого не переживет.

      Он не знал, как объяснить.

      Александр Павлович побелел. Потом махнул рукой: этого упрямца не переспорить.

      – Весьма прискорбно, что вы полагаете между мною и собой такой высокий барьер. Право, ведь я вам с Александрой не чужой и хочу как лучше…

      Первое, что сделал Николай Павлович после разговора с братом, пошел и пожаловался матушке.

      – Вам надо быть осторожнее. – Вдовствующая императрица покачала головой. – Неужели вы не понимаете, что своей неподатливостью можете обидеть его величество. Все мальчики в возрасте Саши мечтают иметь рыцарский замок.

      – Мой сын хочет домик Робинзона на острове. – Никс закусил губу. Он не мог сказать: «Саша иногда боится спать один и прибегает к нам…»

      В покоях великокняжеской четы тишиной и не пахло. Дети валялись на ковре посреди комнаты, для верности накрытом еще шкурой тигра, и тянули каждый на себя усатую голову чудовища. Мари обожала брата, Саша снисходил до нее. Разбросанные по полу игрушки представляли странную смесь девчачьего и мальчишеского мирков. Кукольный домик, присланный тетей Аннет из Голландии, соседствовал с россыпью оловянных, хорошо раскрашенных солдат высотой в ладонь.