Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги. Игорь Маслобойников

захихикала, не в пример Ярику, что захныкал, но был вовремя успокоен любимой соской, ловко вставленной в детский ротик Анной, ежесекундно готовой к самым нежелательным крайностям.

      Скрываемый от посторонних глаз полумраком невзрачной кареты, канцлер затравленно взирал на заклятого соперника, счастливо целующего предмет его – Будраша – страсти, когда дверца приоткрылась, и в салон заглянул Халвус. Советник приглашающее махнул недавнему конокраду, и тот резво плюхнулся на сидение напротив. Выждав, когда господин отвлечётся от созерцания ненавистной ему картины, наёмник заговорщически произнёс:

      – Всё готово, Ваше Сиятельство. С Даниилом можно решить хоть сейчас.

      Будраш кивнул, раздумывая над услышанным, затем, метнув взгляд на фрейлину королевы, всё ещё принимающую поздравления, с мрачным видом отпустил край занавеси и покачал головой:

      – Повременим. Хочу, чтобы Анна пришла ко мне, но пришла сама. Вот деньги за труды, – он вынул из-за пазухи увесистый кошель и швырнул Халвусу. – И помни: ни одна живая душа ничего не должна знать.

      – Слушаюсь, Ваше Сиятельство! – наёмник подбросил разукрашенный вензелями мешочек, проверяя его увесистость, и покинул карету.

      Тайный советник вновь отогнул уголок шторки, но счастливых молодожёнов и след простыл. Золочёная карета, украшенная по случаю крестин цветами и разноцветными лентами, с лакеями в белоснежных париках и ливреях, стоящих на закорках, уже увозила два довольных семейства во дворец, увлекая за собой толпу, которая справедливо полагала, что без угощения в этот тёплый майский день не останется. Приоткрыв дверцу, Будраш крикнул извозчику, чтобы ехал следом, и с убитым видом откинулся на спинку сидения. Ему всё ещё было больно… Даже девять месяцев спустя, он никак не мог вытравить волнующий образ Анны из пылающего ревностью сердца.

* * *

      Липкие сумерки дырявили гулкие шаги. Четверо гвардейцев в свете факелов приближались к дому премьер-министра Широкороссии, распугивая случайных прохожих, которые тут же прятались в тени домов.

      В кроватке беспокойно заворочалась Иринка. Анна приоткрыла глаза и, опершись о локоть, чуть приподнялась на постели, тревожно прислушиваясь к душной летней ночи. Сердце глухо стукнулось о грудную клетку и застучало часто-часто, предчувствуя недоброе. Фрейлина бесшумно выпорхнула из-под одеяла и, подойдя к детской кроватке, качнула её, приговаривая: «Тихо, тихо… Спи, солнышко…». Даниил перевернулся на бок и затих под звуки колыбельной, что затянула жена:

      Баю-баю-баю-баюшки,

      Спи, малышка, заюшка…

      Пусть Бабайка не тревожит

      Девочку хорошую…

      Баю-баю-баю-бай,

      Нас Бабайка не пугай

      Нашей зайке нужно спать,

      Чтоб силёнок набирать…

      Баю-баю-баю-бай,

      Спи, родная, засыпай…

      К нам бабайка не придёт

      Слишком