Холод южных морей. Юрий Шестёра

нашему капитану. Я правильно говорю, братцы?

      – А как же!

      – Всенепременно!

      – Как же можно иначе! – дружно загалдели матросы.

      – Потому как добровольно и пошли в экспедицию, во славу русского флота и Отечества! – заключил унтер-офицер.

      Матросы возбужденно улыбались, окрыленные всеобщим единодушием.

      – Ладно, братцы, отнесу-ка я птицу в каюту, пока не застукали меня их высокоблагородие, что вынес ее без их разрешения, а то ведь и осерчать могут, – с опаской сказал Матвей и стал пробираться через плотное кольцо обступивших его матросов.

      – Палундра, братцы! – раздался чей-то тревожный голос. – Старший офицер на горизонте!

      И палуба вмиг опустела. Только слышалась звонкая дробь перестука матросских каблуков по ступенькам трапа, ведущего в жилую палубу.

* * *

      Шкуры подсохли, и пришло время изготовления чучел. Но морской слон – это тебе не чайка и даже не альбатрос, чучело которых можно было сделать и в тесной каморке. И Андрей Петрович, посоветовавшись с Фаддеем Фаддеевичем, разрешил вестовым заниматься их изготовлением на шканцах, святом месте на судне, доступ куда нижним чинам был категорически запрещен. И теперь Матвей с Макаром могли спокойно заниматься своим делом, огражденные от любопытствующих матросов с их расспросами и ненужными советами.

      Материалов и различных приспособлений, приобретенных в Копенгагене и Лондоне, было предостаточно. Дело спорилось. Макар оказался толковым помощником, быстро усвоившим суть дела. И уже через несколько дней Андрей Петрович, следивший за их работой, дал «добро» на набивку чучела самца морского слона паклей, готовым видом которого остался доволен. После этого попросил старшего офицера пригласить всех господ, обедавших в кают-компании, для его осмотра.

      – Прекрасная работа! Морской слон, и правда, выглядит как живой…

      – Ну и огромен же, господа!

      – Не стыдно будет показать не только ученым, но и публике в музее, – заключил лейтенант Торсон, слывший знатоком морской фауны.

      А в это время штаб-лекарь Берх с пристрастием осматривал чучело, ощупывая его со всех сторон, и Матвей с тревогой следил за его действиями.

      Подошел капитан, и офицеры расступились.

      – Ну и каково ваше мнение, Яков Михайлович? – спросил он штаб-лекаря.

      – Отличная работа, достойная похвалы, Фаддей Фаддеевич. Спасибо за труды, мастеровые!

      – Рады стараться! – дружно гаркнули вестовые, еле сдерживая радость от похвалы, да еще в присутствии самого капитана.

      – Только вот надобно бы все это присыпать нафталинчиком, а то, не дай бог, заведется моль, и она, вернее, ее личинки, превратят эту прелесть в нечто непотребное. Зайди как-нибудь ко мне в лазарет, – обратился он к Матвею, – я выделю тебе из своих запасов.

      – Я вижу, Андрей Петрович, Матвей оправдал ваши надежды? – улыбаясь, спросил капитан.

      – В полной