Стеклянная карта. С. И. Гроув

только на Шадрака, отчаянно желая оказаться рядом с ним. Увы, ей оставалось лишь следить за происходившим с верхнего балкона и грустно раздумывать, что будет, если план Вартона будет принят и Век открытий, таким образом, завершится.

      Шадрак заранее предупреждал, что именно так может все кончиться. Он и вчера говорил ей об этом, в пятнадцатый раз репетируя свою речь у кухонного стола, пока София делала сэндвичи. Она никак не могла поверить, что найдутся те, кто способен рассуждать столь узколобо. А теперь это оказалось реальностью – стоило посмотреть на реакцию слушателей кругом.

      – Неужели никто не хочет, чтобы границы остались открытыми? – прошептала София.

      – Ну конечно же, милочка, есть и такие, – доброжелательно ответила соседка. – На самом деле их даже большинство. Но где нам взять деньги, чтобы в парламенте выступать? Ты ведь, верно, заметила: те, кто хлопает, сами все в партере сидят. На очень недешевых местах!

      София грустно кивнула.

      Наконец-то прозвонил колокол, и Вартон, торжествуя, покинул кафедру.

      – Слово предоставляется мистеру Шадраку Элли! – объявил хронометрист.

      Шадрак проследовал к месту спикера, сопровождаемый вежливыми хлопками. На часах выставили четыре минуты и тринадцать секунд. Шадрак посмотрел на балкон и встретился глазами с Софией. Он похлопал по карману пиджака и улыбнулся. Девочка просияла в ответ.

      – Это что такое у вас? – с любопытством спросила толстушка. – Тайный знак?

      – Я ему записочку написала, – ответила София. – На удачу.

      На самом деле это была не записка, а рисунок. Один из многих, что дядя и племянница оставляли друг дружке в самых неожиданных местах, – они вели своего рода переписку в картинках. На листке София изобразила придуманную ими героиню – Заводную Кору, которая стояла победительницей перед оробевшим парламентом. У нее были часы вместо верхней половины туловища, кудрявая голова, тоненькие ручки и ножки. По счастью, Шадрак выглядел куда достойнее. Темные волосы зачесаны со лба назад, крепкий подбородок высоко вскинут – было очевидно, что он уверен в себе и готов бороться.

      – Можете говорить, – сказал ему хронометрист.

      – Я стою перед вами, – негромко начал Шадрак, – не в качестве картолога или исследователя, но просто как житель нашего с вами Нового мира. – Он чуть помедлил, потратив две драгоценные секунды на паузу, с тем чтобы заставить аудиторию ловить каждое слово. – Есть один великий поэт, – продолжал он, не повышая голоса, – с которым, по счастью, мы знакомы благодаря его наследию. Он родился в Англии в шестнадцатом веке, до Разделения. Его стихи учат в школах, его слово зажгло свет в душах многих людей… Но из-за того, что его отчизна ныне пребывает, насколько нам известно, в двенадцатом столетии, этот человек еще не появился на свет. Может быть, он не родится вообще. В таком случае его