Последний Иерусалимский дневник. Игорь Губерман

факт – печальный и обыденный,

      не стоит обижаться на природу,

      но мельче стал колодец тот невидимый,

      откуда черпал я живую воду.

      «Не знаю ничего я многотрудней…»

      Не знаю ничего я многотрудней,

      чем точно ритуалы соблюдать:

      я равно пью на праздники и в будни,

      и ровная мне льётся благодать.

      «Заметно увеличилось число…»

      Заметно увеличилось число

      умельцев, кто достоинство храня,

      освоили лихое ремесло

      крутого оголтелого вранья.

      «Вечерних кинофильмов завсегдатаем…»

      Вечерних кинофильмов завсегдатаем

      являясь ежедневно и давно,

      не пользуюсь я праздничными датами

      и виски пью под каждое кино.

      «Ещё не раз дадут мерзавцу премию…»

      Ещё не раз дадут мерзавцу премию,

      ещё не раз повеет благодать;

      безумия большую эпидемию

      мы тоже ещё можем ожидать.

      «Когда пришла любовная пора…»

      Когда пришла любовная пора,

      то можно трактовать её по-разному,

      любовь – это высокая игра,

      лишающая нас остатков разума.

      «Сумма знаний, дара и наития…»

      Сумма знаний, дара и наития,

      если их союз угоден Богу,

      нам сулят великие открытия,

      но улучшить нас они не смогут.

      «Любил я в жизни первой половине…»

      Любил я в жизни первой половине

      сомнительных людей любое месиво;

      однако же, признаться, мне доныне

      об этом вспоминать легко и весело.

      «Ты напрасно тужишься, философ…»

      Ты напрасно тужишься, философ,

      чушь из головы не городи,

      лучше состругай из ветки посох

      и с сумой по миру походи.

      «Выслушивал я разные суждения…»

      Выслушивал я разные суждения,

      они бывали свежи и несвежи,

      и вскоре я дошёл до убеждения,

      что умные несут херню не реже.

      «Божью милость нынче трудновато…»

      Божью милость нынче трудновато

      выпросить молитвой и постом,

      вся планета движется куда-то,

      в то, что у кобылы под хвостом.

      «У времени мы не были в опале…»

      У времени мы не были в опале,

      хоть не возили нас автомобили,

      но дивные подружки с нами спали,

      и ветреные девки нас любили.

      «Слегка сегодня был я озадачен…»

      Слегка сегодня был я озадачен,

      заметив, что в житейской канители

      уже себе желаю не удачи,

      а здравого ума в ходячем теле.

      «Других таких не сыщешь наций…»

      Других таких не сыщешь наций,

      где б мы ни жили, всё похоже:

      еврей не хочет растворяться,

      а если хочет, то не может.

      «Отрадно в годы на закате…»

      Отрадно в годы на закате,

      когда