Роза и кинжал. Рене Ахдие

стало первой из многих ошибок.

      Древние силы вовсе не намеревались подчиняться, а стремились подчинить себе. Увы, они пребудут скрытыми за завесой поэзии давно забытого языка, запечатаны под проржавевшим замком.

      С одной стороны, Джахандар осознавал, что следовало уничтожить книгу. Силы, способные на разрушения такого масштаба, которому он стал свидетелем в судьбоносную грозовую ночь, не должны существовать в мире людей. С другой же…

      Он никак не мог разжать пальцы на древнем фолианте, чье тепло просачивалось через кожу и пульсировало в волдырях на руках. Словно живой жар бьющегося сердца.

      Вдруг в этот раз скрытые в книге силы подчинятся? Теперь, когда Джахандар лучше представлял, чего ждать?

      Или было верхом глупости надеяться на это? Очередной ошибкой?

      Вероятно.

      Можно попытаться начать с чего-то небольшого, безобидного. Ничего подобного той ужасной грозе, которую он вызвал на окраинах Рея. Теперь все будет по-другому. Нужно учесть свои ошибки.

      Зная, на что способны древние силы, Джахандар погрузился в глубины книги уже осторожнее. С куда большей осторожностью, чем на вершине холма рядом со столицей в ту ночь, когда мощь фолианта превратила целый город в руины.

      Воспоминания о вспышках молний, прорезавших небеса и ударявших в самое сердце Хорасана, заставляли вздрагивать до сих пор.

      Город, где Джахандар растил дочерей и опекал любимую библиотеку. Город, где он похоронил жену, когда та скончалась после изнурительной болезни. Город, где он потерпел столько сокрушительных поражений.

      Джахандар вспомнил все те случаи, когда оказался бессилен: он не сумел противостоять недугу жены, не сумел сохранить пост визиря после ее смерти, не сумел помешать дочери отправиться во дворец навстречу роковой судьбе.

      Не сумел повлиять ни на одно важное событие. Просто плыл по течению жизни.

      Бесполезный, бессильный.

      Джахандар снова прижал к себе книгу, испытывая благодарность, что обе его дочери уцелели в грозу, остались невредимыми.

      Наверняка многим другим повезло гораздо меньше.

      Он приоткрыл глаза, но увидел лишь подавляющую тьму шатра. На грудь камнем навалилось чувство вины, отчего стало тяжело дышать. Джахандар впился ногтями в кожаный переплет древнего фолианта, сражаясь за каждый глоток воздуха. Смаргивая пелену слез раскаяния.

      Отгоняя воспоминания о криках, до сих пор звенящих в ушах.

      Он не виноват! И не желал ничего подобного, а только хотел обеспечить отвлекающий маневр, чтобы освободить любимую дочь. И, пожалуй, обрести истинное призвание – стать кем-то важным. Кем-то уважаемым. Внушающим страх.

      Но все еще можно исправить. Джахандар знал, как это сделать.

      Он передал свой дар старшей дочери – Ирса упомянула об этом сегодня, рассказывая про волшебный ковер. Гордому отцу стоило немалых усилий, чтобы сдержаться и продолжить лежать неподвижно после такой новости, открывавшей безграничные возможности.

      Шахразада была особенной. И очень сильной. Даже сильнее, чем сам Джахандар.