Капитан «Неуловимого». Владимир Поселягин

Так вот, он предъявил документ за подписью Мальцева (это была его подпись, я столько её изучал и пытался скопировать, что сразу узнал). Это было согласие на работу в Ставке Главнокомандующего. Я оказался перед выбором: рассказать об этом особистам нашего учебного дивизиона или промолчать. Если рассказать, вскроется информация о потере памяти. Но мне начала нравиться работа подводника и терять её я не хотел, и к тому же мне было любопытно, что это за работа на Ставку.

      – Курировать работу террор-групп.

      – Да. Также я выступал в качестве посредника. Бойцы являлись закрытым подразделением, и их лица видел только я. Поэтому именно я общался с окруженцами и военнопленными, которых мы освобождали из лагерей, вооружали, помогали им припасами и отправляли в сторону передовой. Я специально носил с собой форму морского командира, переодевался перед встречей, а в другое время, как и все, бегал в пятнистом камуфляжном комбинезоне. Разве что тельнику не изменял, вместо рубахи его носил.

      Когда группы отозвали, я вернулся, ну и дальше начал с нашими работать. Адмирал ухватился за возможность представить флот как эффективную боевую единицу, что и сделал, предъявив трофейные боевые корабли. Формально он прав: я числюсь за Балтийским флотом и участвовал в абордажах. Только я сразу предупреждаю, товарищ майор госбезопасности: всё, что я вам сейчас говорил, тут, в кабинете и останется. Если информация об амнезии разойдётся, меня же снимут с командования лодкой, а я только-только её получил, хотя сам пригнал её в Ленинград.

      Я разработал методику подводной войны и хочу применить её на практике, я не могу упустить такой шанс. Если вы спросите опытных подводников, они все как один вам скажут, что невозможно с посторонними людьми, которые впервые спустились в недра подводной лодки, совершить довольно сложный перегон по акватории, где ведутся боевые действия. Я бы раньше тоже так сказал, однако я это сделал, и лодка стоит у причала в Ленинграде.

      – А вторая?

      – Вот тут не знаю. Парни из группы старшего лейтенанта Сувалки захватили её вместе с заводскими испытателями, лодка новая, флоту передать не успели. Пленные и управляли лодкой. Куда её угнали, я не знаю, но парни Сувалки уже через двое суток вернулись, все были на месте. Вообще в террор-группах не то что убитых – раненых не было за всё время ведения боевых действий на территориях противника. Одно это является доказательством их профессионализма. А награды, к которым я представлен, и звание старшего лейтенанта заработаны лично мной, не прошлым Мальцевым, и честно.

      – Любопытно… – Майор откинулся на спинку стула и сообщил: – Три дна назад, когда вы посещали флотскую баню, с вами в парной был ваш младший брат. Он с уверенностью заявил, что вы – это вы. Все родинки, два шрама, полученные в детстве – всё на месте. Потеря памяти многое объясняет, но то, что вы были вовлечены в действия неизвестной пока службы, заставляет… недоумевать. Зачем им именно вы?

      – Как я слышал, Мальцев был выбран после долгого отбора, даже психологи работали, многие отсеялись, а