Любовь в преисподней. Надежда Петрунина

притихли. На лицах ребят и девчонок можно было прочитать, что Леонтьева основательно перебрала.

      – Лизок, – мягко сказала Натали, – это очень широкий вопрос. В Москве, видимо, миллионы Валентин-блондинок.

      Пока бабуля увещевала ее, Лиза внимательно изучала выражения лиц своих приятелей. Она втайне надеялась, что неожиданный странный вопрос кое-кого может застать врасплох.

      Но этого не случилось. Никто не смутился, не заерзал на месте. Все испытывали лишь некоторое неудобство от того, что хозяйка так быстро запьянела. Васька Богданов своей вилкой быстро подложил на ее тарелку несколько кусков осетрины и карбоната. Пояснил ребятам:

      – Она ела один салат. Лизок, тебе надо рубануть хотя бы пару кусков мяса.

      – Ты, как всегда, очень любезен, – холодно сказала Лиза. Ее вовсе не смутило то, что она попала в нелепое, с их точки зрения, положение. – Я пьяна не в той степени, как вам показалось. Мой вопрос имеет прямое отношение к гибели девчонок.

      Над столом повисла томительная пауза.

      Ее нарушил Соболевский.

      – Я с самого начала хотел предложить поминальный тост – за Лесю и Зину. Но не хотел нарушать веселья.

      – Давайте выпьем, как положено: не чокаясь. Молча и стоя, – подхватил Васька Богданов.

      Он встал первым. За ним – все остальные. Когда ритуал был соблюден, Шуйко сказал:

      – Лиза, ты назвала обе смерти гибелью. Наверное, не только я, но и все уловили подтекст. – Он обвел внимательным взглядом ребят и девчонок. – Естественная смерть – это одно. А «гибель» подразумевает чужую злую волю, не так ли?

      – Так! – подтвердила Лиза.

      Ее слово прозвучало также звонко, как прежний удар ножа о бокал.

      – Но ведь Зина, кажется, умерла от воспаления легких? – удивленно спросила Марина. – Так говорили.

      – Да, говорили. – Лизино лицо оставалось непроницаемым. – А про Лесю Рюмину говорили – обычный наезд. Но лично я увидела в этих происшествиях кое-какие странности.

      Все перестали пить и закусывать.

      При полной тишине Лиза рассказала обо всем: об осенней встрече с Макаровой, о своем визите к больной, о весеннем звонке Рюминой, о встрече в кафе, о походе на загадочную фирму, даже о смутных ощущениях, которыми делилась Зинка с Лесей. Лиза не упомянула только о кассете и о медальонах.

      Что-то остановило ее в последний момент и Лиза скрыла от компании данные о том, что и Макарова, и Рюмина занимались секс-услугами по телефону. Возможно, ей просто не хотелось плохо говорить о покойницах. Возможно, она перехватила острый боковой взгляд Натали, который сигнализировал: умоляю, будь осторожна! Одним словом, две существенные детали: кассету и медальоны – Лиза оставила для «внутреннего пользования».

      Но о «джипе» доложила охотно и пространно. Вспомнила о проливном дожде, о зыбкой картинке окружающего мира. Вновь – о Валентине. И наконец сказала:

      – Если я не ошиблась из-за потоков дождя, то в номере машины были «пятерка» и «двойка».

      Того, что произошло дальше, Лиза не ожидала.

      Сначала