Лик избавителя. Наталия Ломовская

ходили легенды – впрочем, с Люсей он обращался запанибрата, а она не упускала случая над ним подшутить.

      – Нет, не то. С тех пор, как Дарья соскочила…

      – Что сделала? – не поняла Люся.

      – Господи, ты как вчера родилась! Соскочила, ну, осталась за границей, понимаешь?

      – Разве так можно?

      – Да ты что – не знаешь ничего?

      – Н-нет.

      – Исчезла прямо из гостиницы. Даже не подумала о том, как она всех нас подводит. Теперь директора – вон, руководителя труппы – в шею. Трубникову уже попросили на выход. И нам достанется. Говорят, холостых, бездетных, бессемейных не будут выпускать. У тебя с семьей как?

      – У меня мама.

      – Мамы по нынешним временам маловато. Но ты не волнуйся. Тебя-то выпустят, ты благонадежная.

      Выпустили их обоих.

      В театре закончился ремонт. Он длился полтора года, репертуар был сильно сокращен, спектакли шли во Дворце культуры Горького и Дворце культуры Ленсовета, где работать было сложно – в общем, натерпелись. Но было бы из-за чего терпеть! О да, балет получил четыре новых репетиционных зала, с раздевалками и душевыми. Но в бочке меда оказалась ложка дегтя. Полы в новых залах были без амортизации. На первой же репетиции, сделав свой коронный grand jetи и приземлившись, Люся ощутила весьма болезненный толчок в многострадальном позвоночнике. Скоро в новых залах никто не хотел репетировать. Полы пообещали перестелить. Сцена явно требовала доработки – люки перенесли с привычных мест, поставили неровно, кое-где пол ненадежно прогибался, покрытие «гуляло» под ногами. Режиссеры и дирижеры тоже выражали недовольство ремонтом… Так что поездка пришлась как нельзя более кстати.

      К тому же и гастроли ожидались не совсем обычные – не так давно шахиня Ирана навестила город на Неве, посмотрела «Щелкунчика» и пришла в восторг.

      – В Иране любят зрелища. У нас есть театр при Тегеранском университете и частные театры, а недавно открыли музыкальный театр имени Рудаки и создали симфонический оркестр, – с гордостью сообщила шахиня. Ее звали Фарах Диба, и она была азербайджанкой из Тебриза, коронованная шахбану[3] Ирана.

      – Театр самый современный, а вот труппа еще не набрала силу.

      – У нас тут все наоборот, – ехидно заметил кто-то.

      Теперь шахиня возжелала показать русский балет у себя дома и для этих целей предоставила свой личный самолет. Он-то и должен был отвезти советскую труппу в Тегеран и обратно.

      – Иметь свой самолет! Это потрясающе! – восторженно заметил Димочка, которого все-таки выпустили. Не без Люсиного вмешательства, нужно заметить. – Ковалева, можешь себе представить! Собственный самолет! А я даже на «Запорожец» накопить не могу!

      – Наверное, у шаха деньги крепче в кармане держатся, – поддела его Люся.

      – Просто у него их больше. А что, Ковалева, ты шахиню видела? Красивая она?

      – Размечтался…

      Внутри самолет был похож на шкатулку для драгоценностей – розовый бархат и

3

императрицей.