Заветными тропами. Максим Дуленцов

поступать в институт и уже сдал все документы, и его вроде принимали даже, но пришла повестка, и Вася ушел служить в армию на целых три года. В последнем письме он сообщал, что ему присвоили звание младшего сержанта и их часть перевели в новые земли, освобожденные от тирании панов, в Польшу, под Белосток. Отец, читая это письмо, усмехнулся – в империалистическую он в тех краях повоевал.

      – Вася хорошо служит, вона в комсомол его приняли уж, – Егор вздохнул. Его в комсомол не принимали. На Висиме про отца шла дурная слава, и в девятнадцатом году, когда красные вновь заняли Пермь и выбили колчаковцев под Свердловск, его даже арестовали за помощь колчаковским войскам – батя работал машинистом на мотовилихинском заводе и «возил Колчака» – но отпустили по прошению красных железнодорожников. Так что ни пионером, ни комсомольцем Егор не был. А очень хотел.

      День разгорался, и куча серебристых рыбешек уже палькалась в приготовленной для них, вырытой в песке луже. Вверху, на пруду, послышался звонкий девичий смех – верно, девчонки подошли купаться.

      – Вить, давай пару морд на пескарей поставим у Красной площади, да на пруд, искупаемся? Ты как? – Егору наскучило таскать полтушек. Может там Тоня пришла на берег среди девчонок? Хоть глазком взглянуть. А вдруг поговорить удастся, поболтать, покупаться вместе? Егор блаженно закрыл глаза, воспроизводя эту пасторальную картину.

      Тоню он вожделел и боялся. Потому что Тоня была комсоргом класса, Тоня еще в пионерах ездила в Артек, что было просто уму непостижимо, и простому человеку недостижимо, и Тоня была самой красивой девушкой школы. И самой умной. А в этом году она закончила девять классов, и после окончания школы хотела стать врачом. И даже посещала для этого курсы медсестер при ОСОВИАХИМе. На ее груди – ох уж эта грудь – красовались «Готов к ПВХО» и «ГТО» 2 ступени, и эти значки были предметом зависти всех мальчишек ее класса и не давали покоя и Егору.

      В Тоню он влюбился еще пару лет назад, в седьмом классе, когда кое-как пытался получить аттестат об окончании. Их парты были рядом, Егор сидел прямо за Тоней, у окна, и всегда в окно видел отраженный в стекле профиль. И затылок с уложенными и крепко затянутыми в косу волосами светло-русого оттенка. И всегда выглаженное платье, в коричневую клетку с белоснежным отложным воротничком и ложбинкой у среза воротничка со светлыми тонкими волосиками. Ах, какие чудесные были времена, он видел Тоню каждый день, мешали наслаждению и мечтам только настырные и надоедливые учителя. Особенно немка. Ну не понимал Егор иностранного этого тарабарского языка! Сплошное гоготание. Кое-как «уд» получил.

      На пруду собрались, казалось, все девчонки Висима. Конечно, Тоня тоже была там, смеялась, показывая что-то другим девочкам. Егор засмущался, но, не подав виду, двинул в их сторону.

      – Егорка, привет! Айда купаться! – маленькая и коротконогая Катька быстро ухватила его за рубаху и потянула в воду. Егор быстро скинул рубаху и,