Заветными тропами. Максим Дуленцов

знаете французский? Давайте поговорим на этом языке.

      – Все ваши языки – ничто перед языком революции. Скоро они узнают язык револьверов, проклятые узурпаторы, – заключенный вскочил с топчана и сверкнул черными глазами в сторону полковника.

      «Какой же он здоровый», – подумал Зоммер, но продолжал.

      – Как Ваше имя?

      – Я – великий анархист, великий сын человечества! Обо мне написали все газеты, обо мне узнал весь мир, и я останусь в памяти потомков, как человек, поправший государство и отсекший голову гидре насилия над личностью! Меня зовут Луиджи Луккени!

      – Простите, но какую голову вы отсекли?

      – Я уничтожил императрицу… я убил ее… убил и освободил народы…

      Заключенный тряс головой и сжимал кулаки. На его лице блуждала улыбка.

      Зоммер прищурил глаза.

      – Откуда вы знаете, кого убили?

      – Я… я… я охотился за ней. Я…

      Заключенный осекся. Сел на топчан.

      – Продолжайте, Луиджи.

      – Нечего мне продолжать. Просто напишите, что я сделал это из великих побуждений и ради угнетенного народа.

      – Вы знали, кого убили?

      – Все. Ничего не скажу. Ничего не знаю. Я хочу спать. Уходите, – Луккени лег на топчан и отвернулся.

      Зоммер еще постоял в камере, слушая несвязное бормотание, затем постучал в дверь. Охранник отпёр, и полковник вышел в коридор тюрьмы.

      «Он знал, кого убивает. Он не мог быть один».

      Полковник быстрым шагом направился к выходу. «В Женеве придется задержаться».

      Когда экипаж отъезжал от здания тюрьмы, Зоммер мельком увидел вышедшего из-за угла дома неприметного человека в сером сюртуке. Тот внимательно посмотрел вслед уезжающей пролетке и тут же вскочил в стоящую рядом. Серый человек ехал за полковником.

      Пермь, год 1977 от Рождества Христова

      Вовка нежился в кровати, встречая лучи утреннего летнего солнца. Было хорошо и спокойно, потому что Вовка с мамой приехали на базу к деде. Не надо было идти в детсад, не надо вставать рано, можно валяться в кровати хоть до полудня. Мамы уже не было в домике, что деда построил для них около базы, ушла, наверное, купаться. Мама любила утром купаться у мостков с лодками.

      Вовка потянулся и вылез из кровати. Домик был дощаной, но двухэтажный. На первом этаже у деды была кладовка с разными снастями, удочками и прочей утварью, о назначении которой Вовка не знал. А на втором этаже жили они с мамой. Деда жил в своей комнате на базе с дверью, обитой черным дерматином и строгой надписью – «начальник базы».

      Вовка выбежал из двери, за домиком в ложке сделал свои дела, умылся из старого умывальника на полянке и зашел в дедову кладовку. Удочки дед делал сам. Они лежали стройными рядами на полочке. Удочки были деревянные, короткие, с намотанной на проволочное мотовильце леской и самодельными продолговатыми блеснами на конце. Схватив одну из них, Вовка вприпрыжку помчался на дальние мостки. Солнце просвечивало воду насквозь до дна, и было видно все, что там валялось: пара консервных банок,