Горячий старт. Владимир Васильев

следы истинной точки входа… Блин, дело оказывалось вовсе не таким простым, каким виделось с самого начала. К тому же – плавающая нода… Если оператор-слайдер захочет исчезнуть, он исчезнет, растворится в безбрежном киберспейсе Сети. Не то чтобы его найти станет абсолютно невозможно… Но чего это будет стоить!

      Бай зажмурился.

      Хотя… Стоп: надо вновь обратиться к хинту. Там ясно сказано: найти в Сети следы Слайдер-восемьдесят восьмого и вновь обратиться к хинту.

      Чертыхнувшись, Бай вызвал хинт, указав путь к логу с отслеженным доступом Аурела Чогоряну из Сити. Хинт возник в туманном мареве над видеотреком без промедления.

      Шурша синтетической тканью, в палатку забрались Чен и Синицын. Бай, не успев бросить первый взгляд на дополненный хинт, обернулся к ним.

      – Есть! Я засек его… Вот, хинт расширенный гляжу…

      В этот же момент голограмма над клавиатурой на мгновение потемнела и замерцала вновь, но теперь в толще голоэкрана жили совсем другие строки. Бай этого не заметил, потому что глядел в сторону входа, а Чен с Сином решили, что хинт только-только загрузился и тоже ничего не поняли.

      ~# run console 3

      ~# user status: invade

      @comment: hitch energy crackdown

      «Сигейт Барракуда» вгрызался в ночь и расстояние с упорством тупого вируса. Девушка, прижимаясь к спине Аурела, сидела позади и почти не двигалась; Аурел временами переставал ее ощущать.

      Зачем она поехала с ним? Кто она? Аурел не находил ответов. Лишь смутная радость, замешенная на полудетском восторге, не замедлила вспыхнуть, потому что незнакомка не могла быть врагом. Тем, кто устроил охоту в Сети. Охоту на хакера. Не могла, потому что мечта не может стать врагом.

      И он в упоении свободой и скоростью выжимал из «Барракуды» все, на что было способно металлическое сердце машины. Два сердца – человеческое и механическое – бились в унисон, и хотелось верить, что сердце сидящей позади девушки в очках-звездочках под пластиком шлема когда-нибудь подчинится этому пьянящему ритму. Не может не подчиниться, если у нее есть сердце.

      Аурел любил, когда сердца и моторы бьются в унисон, потому что если и есть в жизни смысл, то именно в этом.

      Плотный поток встречного воздуха с шуршанием обтекал шлем. Плясало перед колесом нечеткое пятно света, словно полуденный воздух над перегоном.

      Холодная игла вонзилась в мозг Аурела, возвращая в реальный, на редкость негостеприимный мир. Резина покрышек с визгом терлась о твердую почву, рассеивая резкий неприятный запах горелого. Девушку прижало к Аурелу.

      «Барракуда» встала; ботинок Аурела коснулся прогретой за день и не успевшей остыть земли перегона.

      Она даже не спросила, что случилось. Откинув ножку, не позволяющую двухколесному другу упасть, Аурел выудил из сумки клаву и радиодиал; звякнув бутылками, вошел в пятно света от фары и сел прямо в текучую дорожную пыль. Зашевелилась, будто живая, чашка диала, отыскивая ближайший ретранслятор. Девушка терпеливо