Профессорская служка. Ардмир Мари

что на десерт он подал мороженое! – фыркнула Дивир, перебив меня на полуслове.

      – Или улыбался! – добавила вторая, принимаясь за уборку.

      – Но…

      Договорить мне не дали их сверкнувшие злостью взгляды:

      – Если подобное хоть когда-нибудь и произойдет, на землю опустится мрак! – заявили они остервенело.

      И я решила промолчать. Ушла наверх.

      Чердак встретил меня изобилием пыли, паутины, завалами книг, а еще здесь было холодно, темно, сыро и пахло отнюдь не морозом. Взглянув на все это, я поняла поговорку: «Глаза боятся, а руки делают». Не знаю, когда очнутся руки, но глаза испугались настолько, что я и сама не заметила, как вернулась в свою комнату.

      Ясно одно: надо составить план работы с учетом жалких крох моей энергии, потому что человеческих сил мне вряд ли хватит. Итак, в первый день удалить пыль и паутину, во второй – вскрыть сундуки с фолиантами и часть спустить на первый этаж, в третий – начать разбор в холле. Он большой, теплый и светлый, как раз подойдет для сортировки макулатуры на «надо», «не надо», «пусть еще пылится». А еще из него можно будет понаблюдать за жизнью в доме, одновременно попадая на глаза немногочисленным служащим. Последний пункт чрезвычайно важен: если я умру среди книжных завалов на чердачном этаже, они не скоро заметят, а вот в холле – другое дело.

      Вздохнув, оделась теплее и вновь решительно поднялась наверх, чтобы исполнить первый пункт плана. В этот день мне удалось выдуть пыль из всех щелей, спустить вниз книги из четырех стеллажей и одного сундука, поссориться с горничными и даже кое-что разобрать. Составляя перечень предметов, нужных для сортировки, я нахваливала себя за энергичность, напористость и стойкость… И, кажется, уснула с улыбкой, подгребая книги под себя.

      Проснулась на рассвете из-за повторившегося сна со «счопом» и вспышкой. «Да что ж такое!» – возмутилась тень и убежала наверх. В тот раз, с трудом разгибая спину, я пообещала себе, что более спать внизу не останусь. Обещание было твердым и стойким, но в следующие три ночи я по-прежнему засыпала на книгах в холле, а просыпалась, как ни странно, в своей комнате поверх одеял. Сон со «счопом» уже не тревожил, сменившись странным отсутствием каких-либо воспоминаний о том, как я переместилась в свои покои.

      И я была бы далека от разгадки этого обстоятельства, если бы не направилась в кухню раньше обычного. Итак, спускаюсь в кухню, а там… Оборотница в полуобороте тушу теленка голыми руками разделывает! С потомками ночи я за всю свою жизнь встретилась дважды, и если в первый раз волк с ревом напал, то эта брезгливо скривилась, потянув воздух носом:

      – Вы кто такая?!

      – И-и-ирэна Адаллиер. – Я вжалась в стену, мечтая с нею слиться, и прошептала еле слышно: – Профессорская служка.

      – То, что профессорская, я и без тебя чую. – В ее лапе хрустнули кости позвонков. – Пропахла вся!

      – Ч-чем? – Быть может, домом или пылью, я же все время занимаюсь книгами.

      Она не ответила,