Обыкновенная жадность. Фридрих Незнанский

внешность – характер у его сестренки тоже из тех, какие называют счастливыми!

      Со стороны кухни послышался шорох, потом тяжелые, немного шаркающие шаги, и в комнату вошла Анна Васильевна.

      – Ну что, ребятки? – Она широко зевнула и ласково посмотрела на брата с сестрой. – Поехал, Ромочка?

      – Поехал, Анна Васильевна.

      С соседкой им повезло по-настоящему. Бывшая медсестра, близкая подруга их покойной матери, она бы и бесплатно взялась заменить Белецкого возле Мартуси на время его отсутствия. Другой вопрос, что сам Роман и слышать об этом не хотел. Денег, которые он взял взаймы у ребят, вполне хватило на оплату услуг Анны Васильевны.

      – Ну и с Богом, – кивнула та. И, подумав, трижды перекрестила Романа, что-то беззвучно шепча про себя.

      Спустя несколько минут Белецкий, легко сбежав по ступеням со второго этажа их хрущевки, выскочил из подъезда в сырую и холодную предрассветную тьму нынешнего ледяного марта и… тут же замер на месте: прямо перед ним стояло такси – словно на заказ… Ну и ну!

      – Заказывали?… – Водительская дверца слегка приоткрылась, и перед Романом оказалась заспанная, хмурая физиономия довольно молодого мужика.

      – Да нет, – усмехнулся Роман. – Вероятно, кто-то из соседей… А вы в какую сторону?

      Мужик нахмурился и, не отвечая на его вопрос, пробубнил:

      – Дом вроде тот… Шестая квартира, Белецкий, Шереметьево… Неужто спутал чего?

      – Та-а-ак. – Роман ухмыльнулся. – Не иначе как Витькины штучки… Делать ему нечего! Ладно, поехали: Белецкий – это я, и в Шереметьево – тоже мне.

      – Ну вот, чего тогда голову-то морочишь? – буркнул водила и, нырнув обратно в салон, открыл переднюю пассажирскую дверцу.

      Роман, так и не погасив улыбку, кивнул, ощутив внезапный прилив уверенности в том, что все будет хорошо, все сложится так, как задумано! А значит, впереди действительно новая, совсем другая жизнь!..

      Выпуск 1991 года их – одной из лучших в Москве специализированных математических школ – был совсем небольшим. Когда-то в этой параллели наличествовало два класса. Потом, после девятого, остался один – «слитый» из двух: некоторые ушли в другие школы, поскольку программа обучения оказалась не по силам, кто-то поступил в колледж. Ну а за последующие три года класс все сокращался и сокращался, и до финиша добрались в конечном счете всего четырнадцать человек. Как сказал директор в своей речи на торжественной части выпускного вечера: «…доказавшие, что они-то и есть по-настоящему одаренные, талантливые ребята с большим будущим». Директор вообще любил пышные фразы и парадные речи…

      Четверо друзей, как обычно, сидели тогда в последнем ряду и, услышав про «большое будущее», трое из них почти одновременно покосились на Леньку Славского, глядевшего на директора так сосредоточенно, словно он вознамерился просверлить взглядом во лбу поздравителя дырку. Насчет упомянутого будущего, не только большого, но и светлого, у них имелись собственные сомнения и соображения… Рядом с Ромкой едва слышно вздохнул Алешка Баканин – русоволосый, крутолобый,