Прыжок над Рекой Времени. Баир Жамбалов

показаться, выглядеть лишь бледной тенью, такой вот звёздочкой, в мерцании слабом, несмотря на статность облика, да духа, и не присутствовало даже малейшего намёка на какое-либо уважение, что так да источалось, излучалось на улицах Ургенча.

      Подошёл лишь Тимур-Мелик, о храбрости которого юный Анвар был довольно таки наслышан, и поклонился принцу приветливо, с достойным видом, но и показалось, что приветствие это уважительное было предназначено не только принцу, но и тем любопытствующим, накинувшим так умело спесивую вуаль чопорного самодовольства. Джелал-ад-дин ответил тем же искренне, ибо у молодого принца пока и не проявилась изысканность хитрого этикета. Но вот в этот миг и была искренность и истинность уважения друг к другу равных доблестью, да мужеством.

      Как раз мимо проходил такой же обладатель достойных эпитетов, которыми и вознаградят храброго воина, о котором также Анвар наслышан. То оказался им Кайыр-хан из кипчаков, правитель Отрара с недавних пор.

      – Тебе нужен был этот караван, не твой караван? – как-то резко и спросил у него Тимур-Мелик, у того, уже было проходящего мимо, не окинувшего даже взором приветствия какого-либо.

      – Уж много лазутчиков развелось тогда в этом караване. Ты бы их лишь упустил… – и отпарировал мгновенно вот этот Кайыр-хан, и удалился совсем неспешно, выказав небрежно кому какое место в пределах роскошно тронного зала.

      Анвару пока и не дано было знать многих перипетий всяких, всяких закулисных игр, до того деликатно, не деликатно замысловатых, что весь тончайшей нитью и пронизан загадочный Восток. Откуда ж знать ему, что и предназначен был по замыслу самого хорезмшаха в правители Отрара этот самый Тимур-Мелик, воплощение и мужества, и преданности. Но за суровым обликом самого хорезмшаха юный Анвар не разглядит ни за что встрепенувшуюся заводь внутренней души, этакую борьбу всяческих компромиссов, что невольно и зашатались не безупречные чаши весов соразмерности, не соразмерности, волнами излишних эмоций накатывая и накатывая на трезвый берег разума, что и подеваться некуда рассудку.

      «Чингисхан в 1215 году договорился с Хорезмом о добрососедских торговых отношениях. Вскоре после того, как посольство Чингисхана вернулось из Хорезма. он послал туда своих первых купцов. Это был большой и богатый купеческий караван, состоявший из 450 мусульманских купцов и несколько десятков монгольских офицеров. Они были схвачены и убиты, обвинённые в шпионаже Инальчиком Кайир-ханом, правителем Отрара». – Википедия.

      Хорезмшах лишь перекинулся, успел перекинуться парой слов со старшим сыном, далеко не любимцем его матушки, то бишь бабушки для него, упрямо заносчивой Теркен-хатун. А она тут как тут, восседала рядом с ним, с сыном, который, по разумению её, как-то правил не так огромной империей, что распростёрлась от Инда на востоке до моря Каспия на западе. Чего не сидится у себя во дворце? Так нет же, и её