«Крыша» для Насти. Фридрих Незнанский

делать.

      Знать-то они оба – и Климов, и Небылицын – знали, правда, облегчения не почувствовали, как любые другие настоящие профессионалы, у которых отбирают по неизвестным причинам работу, к которой они как бы отчасти уже прикипели. Именно поэтому, когда позвонил Турецкий – фамилия этого опытного следователя, сейчас исполняющего должность первого помощника генерального прокурора, была действительно известна Евгению – и сказал, что хочет попросить – и в этом тоже была своя «изюминка»: не приказал, не распорядился, а именно попросил, – короче говоря, оба почувствовали некоторое облегчение. И настроение резко улучшилось, когда Турецкий добавил, что хотел бы посоветоваться по этому делу и что для этой же цели он пригласил к себе генерала Грязнова, который тоже будет помогать дальнейшему расследованию. Так что ему, Турецкому, было бы важно, чтобы при беседе присутствовал и старший оперуполномоченный Владимир Афанасьевич Небылицын, который работал по горячим следам со свидетелями.

      Несколько обескураженный таким поворотом дела, Климов спросил:

      – Значит, дальнейшую работу вы будете проводить уже сами?

      – Зачем же? Только вместе, коллега, только вместе. Я наслышан о ваших с Небылицыным способностях и не хочу разрушать толковую следственно-оперативную группу. Усилим маленько, если не будете возражать, своим присутствием – и только. И еще просьба, посмотрите, нет ли еще экспертиз у медиков, у криминалистов, у баллистиков. Я понимаю, что так быстро требую практически невозможного, но, может быть, они вас послушают и выдадут хотя бы предварительные заключения? Что-то ж у них уже наверняка есть? И последнее. Если не возражаете, я хотел бы вас с Небылицыным увидеть у себя, на Большой Дмитровке, в течение ближайшего часа. Грязнов уже едет. А в восемь у меня срочное дело. Но я вас с Вячеславом Ивановичем, видимо, оставлю, чтобы вы обменялись своими соображениями. Не возражаете?

      Как было возражать после такого любезного приглашения?

      Климов вспомнил, что он уже слышал о Турецком. И по всему выходило, что работать с ним можно только в полном контакте, то есть при взаимном понимании. Еще говорили, что он терпеть не может всякого рода ловчил и прохиндеев, что он не признает никаких дутых авторитетов и, когда сталкивается с таковыми, бывает остер на язык и довольно резок в выражениях. Но при этом обладает общительным и веселым нравом. Некоторые, словно заговорщики, добавляли, что красивым женщинам от него нет проходу и что по этой части он – великий ходок. Ну уж это скорее всего, сплетня, хотя Турецкий вроде и не стар, ему где-то немного за сорок пять, так что вполне может быть.

      Сам, имея, по мнению коллег, вовсе «не вредный, компанейский характер», Евгений как-то сразу поверил, что они сработаются, сумеют быстро найти общий язык.

      О Володе Небылицыне и говорить было нечего. Едва он услышал фамилию Грязнова, как с ходу заявил, что у этого человека, бывшего многолетнего начальника МУРа, он готов быть даже на побегушках и что теперь