«Крыша» для Насти. Фридрих Незнанский

Латвина, – вообще не появляется в Москве, а «руководит» компанией из своего дома на Кавказе.

      – Фирма, значит, кавказского происхождения? – удивился Турецкий, вспомнивший, что в досье об этом тоже ничего сказано не было, хотя фамилии учредителей, и прежних и настоящих, там названы.

      – Обо всем этом Барканов тебе расскажет сам, только не упусти его. А что я думаю? – Меркулов усмехнулся и поворошил пятерней свои седые волосы. – Она возникла-то в начале девяностых. А тогда многие появившиеся, будто грибы после дождя, московские фирмы являлись прежде всего удобным способом для отмывания ранее накопленных средств. Ну, добытых к тому времени разными путями, в том числе и нечистыми, преступными – тут никакой тайны нет. И большинство из них поначалу было именно кавказского происхождения. Да чего теперь вспоминать? Одни чеченские банки чего всем нам стоили, вспомните! Мне ли вам рассказывать? Видимо, и «Анализ» из тех же закромов выплыл. Хотя Латвин, кажется, был коренным москвичом. Но Барканов, как первый учредитель, знает, конечно, больше. Вот и воспользуйся, Саня, его знаниями. Все, ребятки, свободны. У меня дела…

      Они покинули кабинет заместителя генерального прокурора. В приемной на них с самой благожелательной улыбкой смотрела меркуловская секретарша Клавдия Сергеевна. Давно уже она не видела двоих друзей вместе.

      Они задержались возле ее стола, чтобы улыбнуться и сказать женщине, не растерявшей, несмотря на возраст – все-таки к полтиннику дело подходило! – своих дамских прелестей, что она держится молодцом и по-прежнему вызывает у них, постаревших бонвиванов, неизменно теплые чувства.

      Уж Грязнов-то знал, какие ответные чувства испытывает эта незамужняя женщина к Сашеньке Турецкому. Он вообще много знал, хотя о своих «приключениях» Саня ему не рассказывал, но иной раз какое слово сорвется или взгляд выдаст, вот и информация. И о том, что было между Саней и Клавдией, когда она была помоложе, более собранной, статной, упругой и завлекательной в своем желании обязательно обаять Турецкого, Грязнов тоже догадывался. Все было, и даже не вчера, а бог весть когда, так что ж теперь и вспоминать? Поэтому, поговорив немного и высказав женщине массу приятных комплиментов, друзья покинули приемную.

      – Смотри-ка, Саня, а Клавдия до сих пор так вся и светится при виде тебя. К чему бы это? – закинул удочку Грязнов.

      – Чудак, да это ж она на тебя смотрела! А как на мой вкус, рыхловатой, кажется, становится девушка.

      – Ты неправ, старик. Я тебе готов напомнить твой же анекдот о том, что именно женщина, которая думает, что это, – Грязнов изобразил руками нечто крупное и объемное, – у нее в последний раз, такое вытворяет, что можно с ума сойти.

      – Может быть, все может быть, – быстро и как о постороннем ответил Турецкий. – Ты мне вот что скажи, когда это Костя успел переговорить с этим Баркановым, да? Мы ж вчера еще фактически мало что знали. Вот артист!

      – Но ты действительно не упусти его, – становясь серьезным, ответил Грязнов. –