Наследие исполинов. Владимир Васильев

невозможно. Шлюз прокачивался, казалось, целую вечность. Но, так или иначе, спустя четверть часа Саня выпорхнул из внешней камеры в усеянную похожими на россыпь гемм звездами пустоту.

      Саня Веселов никогда не робел перед пустотой. Здесь трудно было держать горизонт – горизонта не существовало вовсе. Здесь трудно было понять, где верх, где низ – низа и верха не существовало тоже. Саня умел главное: привязаться к паре-тройке ориентиров и держать в голове всю трехмерную картину в целом. Рейдер, безусловно, оставался «сзади»; далекий красный глазок сигнального феера Васи Шулейко виднелся «впереди»; а во-он то смутное пятнышко, ближайшая звезда, пусть будет «низом». Все, теперь главное не терять ориентиры, и тогда ни за что не померещится, будто ты висишь в пустоте совсем один на многие световые годы, брошенный и забытый, не будет болезненно сдавливать грудь, и воздуха всегда останется достаточно, чтобы не задохнуться. Все страхи и неудачи проистекают, в первую очередь, из головы, из подсознания обитателя поверхности планеты или замкнутых помещений на искусственных станциях, а уж только потом – от сбоев в оборудовании и непредвиденных обстоятельств.

      Теперь – заарканить массивный обломок крейсера невидимым гравитационным поводком и подтянуться, словно на лебедке… Сколько раз Саня проделывал подобное на тренировках! Начиная с третьего курса. Потом на ежемесячной сдаче нормативов, уже на Базе. А вот в рейде впервые довелось выйти в открытый космос. Предыдущие рейды неизменно заканчивались ничем. Вообще ничем – даже для завалящего ремонта ни разу не пришлось напяливать толстый жилет скафандра и цепенеть в тесном шлюзе.

      «Все когда-нибудь происходит впервые, – философски подумал Саня. – А потом это назовут приобретенным опытом. Опытом искателя! Приобретается в сей знаменательный миг вовсе не тупая цифра в графе совершенных пустых рейдов у великовозрастного малька-дубинушки, а опыт, настоящий опыт молодого, но уже повидавшего пространство спеца! И в баре можно будет небрежно бросить приятелям: «А вот когда мы старый крейсер подцепили у этой, как ее… Ну, есть такая звездочка у черта на рогах, в периферийном секторе…»

      Рабочий выход ничем – ну совершенно ничем – не отличался от тренировочного. Разве что квалификаторы не пялятся с открытой преподавательской платформы, да прожекторов поменьше – всего-навсего два. Один у шлюза, другой – над выпуклой, похожей на бегемотий лоб, кабиной рейдера.

      Вскоре красная точка Васиного маячка перестала выглядеть просто точкой. Точнее, маячок-то как раз точкой и остался, только поярче стал. Просто фоном для странной рубиновой звездочки служила теперь не чернота с вкраплением звезд настоящих, а смутно видневшееся черно-серое пятно, которое настоящие звезды, наоборот, заслоняло. По мере того как Саня подлетал, пятно росло, расползалось и скоро закрыло собою чуть не полнеба.

      А рейдер съежился до размеров двойного прожекторного огонька где-то далеко-далеко позади; потом огоньки слились в один.

      Оглянулся Саня Веселов всего лишь раз.

      Обломок крейсера был действительно