Пожар. Алексей Макаров

и обслуживал их.

      В машине я был один. У меня не было ни моториста, ни механика, ни электрика. Всё приходилось делать самому. Самому всё мыть, красить и заниматься ремонтом. Так что в моём машинном отделении можно было ходить по плитам без обуви, в носках, не опасаясь их испачкать. Такая у меня в машине была чистота. Хозяин после двух месяцев моей работы посетил судно и, увидев такую чистоту, даже поднял мне оклад почти на двести долларов.

      Но бывали и грязные работы, после которых приходилось всё заново перемывать. А если нужно было произвести какой-либо ремонт, то мне помогали или старпом, или Ромио. Ромио работал со мной на предыдущем моём судне, балкере. Длина того балкера была 250 метров. Не чета этой «Кристине».

      А если были ночные отходы из Авенмауса, да ещё и во время прилива, то моё нахождение в ЦПУ продлевалось часов на шесть, потому что отливы и приливы в Бристольском заливе достигают девяти метров. А против прилива «Кристина» ползла по девять узлов вместо девятнадцати по отливу.

      А если ночью на ходу срабатывала какая-нибудь сигнализация, а я в это время находился в каюте, то приходилось стремглав лететь в машину для устранения причин этого срабатывания.

      Поэтому-то и находиться большее время суток мне приходилось в этом знаменитом кресле в ЦПУ, а не в каюте. Я был очень благодарен Валерке за его заботу обо мне.

* * *

      А тут – в кровати, на свежих простынях – я моментально уснул, как будто провалился в глубокую и тёмную яму. Только утром сквозь сон услышал, что звонит будильник. Неохотно покинув нагретую постель, я поднялся, протёр глаза и пошёл умываться.

      Нельсон так же, улыбаясь, сидел на иллюминаторе. Я помахал ему рукой и сказал:

      – Привет, Нельсон! Как дела?

      Он как будто меня понял и стал улыбаться ещё шире. Улыбка его была всё такой же, как и прежде, весёлой и обаятельной.

      До конца контракта оставалось почти два месяца. В зависимости от того, как наше круинговое агентство пошлёт мне замену.

      Надо было собрать силы и продержаться оставшееся время.

      Да… Тяжело давался мне этот рейс. Ой как тяжело.

      А начиналось всё очень хорошо.

      Агентство купило мне билет до Москвы, а из Москвы в Лондон. С полётами всё прошло без задоринки, и я легко добрался до Лондона.

      Выхожу в Лондоне из самолёта, тут же проверка. Таможня. Таможенник спрашивает:

      – Вы зачем сюда приехали?

      – У меня письмо есть от компании, я приехал на судно.

      Я полез в портфель и достал сопроводительное письмо.

      – Вы на работу приехали? – задал второй вопрос таможенник, прочитав письмо.

      – На работу по контракту на судно, – подтвердил я.

      – Понятно, – не меняя выражения лица зафиксировал таможенник и шлёпнул мне в паспорт печать.

      Всё, допущен в Англию без права на работу на берегу, без права найма на работу. Прочитав надписи на печати, мне только и оставалось, что поблагодарить этого невозмутимого таможенника:

      – Большое спасибо,